Возрождённая любовь

Нилс Бетти

– Давайте посадим найденыша поближе к огню, чтобы он быстрее согрелся и обсох, а потом посмотрим, что с ним делать.

Их забота была вознаграждена слабым шевелением и попыткой котенка вылизать себе шерстку маленьким розовым язычком.

– Очень хорошо, - сказал Болли, который знал про все на свете, - если кошка вылизывает свою шерсть, она обязательно поправится.

Глядя на котенка, Абигайль подумала, что прогноз Болли слишком оптимистичен. Тем не менее она должна попытаться что-нибудь сделать. Так как котенка было не во что завернуть, она сняла с себя шарф, потом вытащила носовой платок и стала осторожно вытирать его шерстку, боясь сделать

ему больно, но все же ей удалось очистить шкурку достаточно, чтобы разглядеть на крошечной грудке порез - маленький, но глубокий.

– Если бы у меня были ножницы...
– вслух произнесла Абигайль.

Сзади раздались шаги, и кто-то подошел к ним.

– Можно мне посмотреть?
– раздался над ее ухом мягкий голос профессора ван Вийкелена. Болли ответил профессору:

– Как хорошо, что вы зашли, сэр, - вот этот малыш, кажется, совсем плох. Мисс Абби подобрала его в переулке за углом.
– Тон Боллингера не оставлял никаких сомнений, что вышеупомянутый переулок вызывает у него отвращение.
– И принесла котенка сюда.

– Правильно сделала.
– Профессор опустился на колени и стал осматривать черно-белый комочек, распростертый на шарфе Абигайль.
– Я не слышал звонка в дверь.
– Он посмотрел на Абигайль.

– Да, я.., и не звонила.
– Заметив его удивление, Абигайль стала объяснять:

– Я.., мне надо было отнести куда-то котенка, а ваш дом был рядом, и я подумала, что Боллингер может помочь, поэтому я и постучалась в маленькую дверь...

Ван Вийкелен, взяв котенка на руки, разглядывал ранку.

– Это, конечно, ваше дело, мисс Трент, - голос его звучал ровно, - но знайте, что вам незачем.., э-э.., пробираться через дверь, которой пользуются торговцы.

– Я не пробиралась...
– возмущенно возразила Абигайль.
– Я не знала, что вы дома, - выпалила она.

– А если бы знали?
– Он в упор смотрел на нее. Она покраснела. Ужасно хотелось сказать, что меньше всего на свете ей хочется приходить в дом, где ей, кажется, не слишком рады, но сдержалась. Она взяла у Болли блюдечко с молоком и спросила:

– Ему можно дать молока? А может, сделать обезболивающий укол?

Губы профессора дрогнули, и он совершенно серьезно ответил:

– Думаю, в уколе нет необходимости. Дайте немного молока, а я наложу шов. Через пару дней ваш котенок будет в полном порядке - он просто обессилел от голода.

Он вышел и вернулся через минуту, держа в руках иголку, кетгут и ножницы.

– Несите котенка на стол, - скомандовал он, - и держите покрепче. Боллингер, включите, пожалуйста, свет.

Ван Вийкелен действовал очень быстро, а котенок лежал спокойно, слизывая с усов последние капельки молока. Зашив ранку, профессор выпрямился и собрал со стола свои инструменты.

– Что вы собираетесь делать с ним?
– поинтересовался он.
– Возьмете его с собой, мисс Трент?

Абигайль вытащила свой палец из лап котенка и растерянно посмотрела на найденыша. Выбросить котенка снова на улицу было бы просто бесчеловечно: наверное, придется взять его в больницу, и еще неизвестно, как там к этому отнесутся... Но может, ей разрешат держать котенка у себя в комнате, а потом она возьмет его с собой в Англию? Голос ван Вийкелена прервал ее сумбурные мысли:

– Вы, конечно, рассчитываете оставить его здесь? Абигайль посмотрела на профессора. Она никогда не заблуждалась насчет его характера, но все же не могла поверить, что он так жесток.

– Мне кажется, вы никогда не отказываете в помощи ни человеку, ни животному, - уверенно сказала Абигайль и добавила:

– Надеюсь, вы не против.

Он изучающе посмотрел на нее своими голубыми глазами, ничего не ответил на ее слова, и тогда она спокойно продолжила:

– Если он причинит вам беспокойство, то не волнуйтесь, я его заберу. Спасибо, что помогли.
– Она улыбнулась, и улыбка преобразила ее лицо. Абигайль взяла свой шарф, укутала им котенка, затем застегнула пальто. Она пыталась справиться с последней непослушной пуговицей, когда профессор сказал:

– Простите, но я разыгрывал вас. Конечно, котенок может остаться в доме. В голосе его зазвучала насмешка.
– Да и как можно отказать после такой проникновенной речи!

– Я сказала, что думала.
– Абигайль сделала над собой усилие, чтобы подавить обиду.
– Спасибо вам, профессор. Надеюсь, котенок не доставит вам никаких неприятностей. Боллингер постарается, чтобы он не попадался вам на глаза, правда, Болли?
– Она вопросительно посмотрела на старика, который немедленно успокоил ее:

– Ну конечно, мисс Абби, все будет в порядке, и не забивайте этим свою хорошенькую головку. Когда вы придете в следующий раз, вы его не узнаете.

– Ваша забота обо мне очень трогает меня, мисс Трент, но уверяю вас, что котенок здесь никому не помешает. У меня есть пес, который будет рад заполучить себе товарища, потому что я подолгу не бываю дома. А поскольку котенок ваш на самом деле кошечка, то не думаю, что будут какие-то осложнения.

Ван Вийкелен направился было к двери, но остановился.

– Боллингер, не могли бы вы заварить вашего прекрасного английского чаю и принести чайник в мой кабинет? Мисс Трент, не составите ли вы мне компанию?

Абигайль удивленно воскликнула:

– Я? Нет, не могу. Мне нужно получить на Калвер-штраат книги профессора де Вита. Ван Вийкелен взглянул на часы:

– Я тоже сегодня буду в книжном магазине и, когда вечером приду навестить профессора, принесу ему книги.

Он открыл дверь кухни и посторонился, пропуская ее, даже не сомневаясь, что она сделает так, как он хочет. Абигайль пришлось повиноваться. Они поднялись вверх по неровным ступенькам, истертым за долгие годы бесчисленными подошвами, он открыл дверь, находившуюся, как догадалась Абигайль, с задней стороны холла, и они вошли в его кабинет. Вдоль стен кабинета - полки с книгами, на большом круглом столе, стоявшем в центре, лежали вскрытые и невскрытые письма, журналы "World medicine" и "The Lancet", книги, журналы на французском и немецком языках. В стороне в углу - письменный стол, на котором лежала стопка бумаг, сдвинутая на край стола, словно профессор поднялся в страшной спешке. Стул, стоявший у письменного стола, был очень высоким и прямым - явно не для отдыха, а у пылающего камина стояли два гостеприимных кожаных кресла, освещенные мягким светом настольной лампы. Кабинет понравился Абигайль, она представила, как профессор сидит и работает, и ее воображение моментально нарисовало картину безрадостной жизни одинокого книжного червя. Вести такую жизнь - значит совершать большую ошибку, была уверена Абигайль. Такой умный и красивый мужчина, да еще, без сомнения, состоятельный, не может не пользоваться огромным успехом у женщин. Она рассердилась на себя за свои мысли и тут увидела появившегося из-за письменного стола огромного датского дога, который подошел к ней и подал лапу. Улыбаясь, Абигайль потрясла ее и, не удержавшись, обняла громадного пса.