Возвеличить престол
Шрифт:
Когда к капитану Игнатову обратился младший воевода Лазарь Щука, Глеб, бывший казак, телохранитель, а ныне инструктор-наставник, не сомневался ни секунды, прежде, чем согласиться помочь. В распоряжении Пожарского были гусары, даже две роты рейтаров, а вот легкой и быстрой конницы — не больше сотни, все остальные отправились с Болотниковым щипать ляхов на подходе. В то же время все бойцы группы Глеба были универсалами, и конная подготовка этих суровых воинов не уступала даже польским конникам.
Девять десятков пятигорцев, расположившихся в пяти верстах от ближайших русских укреплений, отряд Глеба смел
— Пошли брать главных! — разочарованно сказал Глеб, направляясь к тому месту, где был замечен десяток польских разведчиков.
Этот десяток оказался кусачим, и настроение Глеба и без того не лучшее скатилось еще ниже. Капитан потерял двоих человек, которых подстрелили командующие отрядом польских разведчиков.
— Сдавайся, пан! — зло прорычал Глеб, уставившись на командира польских разведчиков.
— Так ты слезь с коня, да возьми меня саблей! — почти без акцента отвечал Вацлав Михалевский на русском языке.
— А зачем мне это? Я прострелю тебе колено и так возьму, — сказал Глеб, демонстративно направляя пистолет на стоящего Михалевского, который не успел запрыгнуть в седло.
— Я считал, что в русских дворянах больше чести. Я ошибся, — сказал Вацлав Михал, развел руки в разные стороны, призывая Глеба стрелять.
Государь учил Игнатова, что главная задача телохранителя, да и любого воина, — это выполнить ту самую, или другую, задачу, определяющее тут — выполнить. Исходя из такого подхода, Глеб должен был исполнить свою угрозу — аккуратно прострелить ляху ногу, чтобы лишить подвижности явно мастеровитого шляхтича. Ну а после взять того в плен без дополнительных глупых потерь. Иначе поляк способен зарубить одного-двух воинов. Но…
— Давай, пан, сабельками помашем! — сказал Глеб, осклабился, и лихо спрыгнул с коня.
Михалевский изобразил учтивый поклон, чуть согнул ноги, выставляя саблю вперед, а левую руку завел за спину. Глеб оценил движения. Впрочем, и ранее он видел в шляхтиче серьезного противника. Без замаха, лишь только немного направив саблю в сторону шляхтича, капитан Игнатов, заслуживший свое звание делами, но при этом все равно оставшийся слишком молодым и импульсивным, начинал поединок.
Вацлав Михал стоял на месте и глазами отслеживал каждое движение русского полковника. Глеб двигался рядом со своим противником, периодически совершая ложные движения, изучая реакцию шляхтича. Резкий выпад — и Глеб наносит удар сверху. Вацлав к этому готов и отводит саблю противника, отмечая, что русский весьма силен и быстр. В глазах пана Михалевского проскользнул интерес.
Вацлав был опытным мастером сабельного боя и сразу понял, что встретился с достойным противником. Понял он и другое, что русский, отлично владея саблей, не собирается показывать мастерство классического сабельного боя. В этом поединке могут быть подлые приемы. И он оказался прав. Глеб делает новый выпад, при этом сабля устремляется к шее поляка, и Вацлав готов парировать удар. В то же время, Михалевский не заметил, прежде всего, потому что не ожидал, а русский капитан нанес злой и подлый удар. Поляк был полностью сконцентрирован на сабельном бое и не заметил удар ноги Глеба по его лодыжке. Выдвинутую вперед ногу
— Закончили, пан? — спросил Глеб.
— Продолжаем, — отвечал Михалевский.
Несмотря на боль в ноге, Вацлав показал, что будет бить вправо, выкрутил кистью и почти без замаха нанес сложнейший удар снизу вверх. Глеб с трудом успел сделать шаг назад, при этом выгибаясь, будто собирался встать на «мостик». Если бы не постоянные тренировки, работа над растяжкой и атлетика, подобное было бы сделать невозможно и Глеб уже с распоротым животом корчился в предсмертных конвульсиях.
— А ты хорош, пан, — сказал Глеб, раскачиваясь из стороны в сторону, начиная наносить беспокоящие удары, чем заставлял Вацлава двигаться и опираться на болезненную ногу.
Удар в голову. Шляхтич парирует. Пан сразу же производит выпад в попытке достать Глеба справа, однако резкая боль в ноге заставляет Михалевского пошатнуться. Глеб наносит сильнейший удар в направлении шеи. Капитан использовал еще одно свое преимущество в силе, удар был сильным и почти продавил защиту поляка. Вацлав пошатнулся и получил удар ногой в колено, еще один удар саблей в плечо, который поляку удалось парировать, а вот сразу следующий за ним удар локтем в голову пропускает.
— А добрый мастер попался, — сказал Глеб, сгибаясь, чтобы забрать у лежавшего в «отключке» шляхтича саблю.
Далеко не все зрители поединка заметили и поняли, что Вацлав был действительно мастером сабельного боя. Непрофессионалу не было видно все то, что Вацлав не позволил сделать Глебу. А ведь мастерство часто заключается в том, чтобы лишить противника маневра, не дать ему делать то, что привычно. И оба мастера не дали друг другу сделать многое. Вот только Глеб умеет и видит больше, чем классический сабельный бой.
Михалевский — один из тех, кто являлся столпом Речи Посполитой, шляхтич с понятием чести, мастер клинка, сильный духом человек — он вновь оказался в плену и вновь в самом начале войны. Кто знает, может судьба его не бьет, а бережет?
*………….*…………*
Рига
27 апреля 1609 года.
Скопин-Шуйский нервничал, долго пришлось идти к Риге, можно было прибыть к этому городу на два дня раньше. Но нервничал командующий не так, чтобы злобно, он ощущал, скорее, досаду. Как же тормозили все войско осадные пушки! В какой-то момент головной воевода уже хотел оставить крупные калибры и рвануть в сторону Риги, однако, противник не так, чтобы и дремал.
Польское войско, стоявшее в Минске, и в Заславье, рвануло в погоню за русскими. Жолкевский, впитавший прошлый опыт войны с русскими смог расценить ситуацию таким образом, что московиты вынуждали польско-литовское войско идти к Смоленску и застрять там в осаде. И в то время, пока поляки будут разбивать лоб об русскую лучную крепость, головной воевода Скопин-Шуйский будет делать все, что захочет. А, на минуточку, направление от Динабурга и Риги в сторону Вильно практически не прикрыто, да и гарнизон столицы Великого княжества Литовского не так, чтобы и усиленный.