Возвращение Безмолвного. Том II

Астахов Евгений Евгеньевич

Мистер Анкрайт смеётся.

— Видишь ли, Джим, после того, как я решил многие серьёзные вопросы, закрыл насущные проблемы человечества, я хочу сделать кое-что для себя. И таких людей, как я.

— Каких людей? — уточняю я.

— Мечтателей, — улыбается собеседник. — Тех, кто хочет знать, что там за горизонтом, на вершине горы, в Марианской впадине, на поверхности Марса и Сатурна. Земля оказалась слишком мала для нас, а страсть к исследованиям и духу приключений никуда не делась. Однако есть и ещё одна причина. Я родился в бедной семье, Джим, это широко известно. И моими лучшими друзьями с детства были книги. Ты должно быть слышал уже

одну мудрую мысль, которую высказала Урсула Ле Гуин, перефразируя старика Толкина, но я попробую процитировать её для твоих читателей, что ещё не знакомы с ней.

Лицо Эдварда принимает задумчивый вид. Негромким голосом он декламирует, и весьма выразительно.

— Самый старый аргумент против Научной Фантастики является одновременно самым поверхностным и самым глубоким: утверждение, что Фантастика, как и всё Фэнтези, является побегом от реальности. Это утверждение поверхностно, когда оно сделано поверхностными людьми. Когда страховой брокер говорит вам, что Фантастика не имеет отношения к реальному миру, когда первокурсник по химии сообщает вам, что наука опровергает мифы, когда цензор запрещает книгу, потому что она не соответствует канонам соцреализма — это не критика; это узколобая нетерпимость. Если и стоит ответить на такую претензию, лучший ответ даёт Толкин, автор, критик и учёный. Да, сказал он, Фэнтези — это побег, и в этом его слава. Если солдат попадает в плен к врагам, разве мы не считаем его долгом сбежать? Ростовщики, незнайки, деспоты всех нас посадили в тюрьму; если мы ценим свободу мысли и души, если мы боремся за свободу — мы просто обязаны совершить побег, и прихватить с собой как можно больше других людей!

Магия исчезает и он возвращается к своему обычному расслабленному состоянию.

— Я бежал в книги от той реальности, что окружала меня в детстве. От агрессивных сверстников, от бедного грязного райончика в Детройте. От безнадёги. Можно сказать при желании, что это была трусость и мне следовало драться с этой реальностью лицом к лицу. Я говорю иначе. Если бы не книги, которые дали мне надежду и показали иную жизнь, я бы не сидел здесь с тобой, — Мистер Анкрайт задумчиво вертит в руках очки на протяжении всего разговора.

— Мой отец пахал на двух работах, чтобы обеспечить лучшую жизнь мне и моим братьям, и сёстрам. Моя мать потратила кучу сил, чтобы воспитать нас достойными людьми, но именно книги показали мне, что “там”, есть что-то ещё.

Я стараюсь не перебивать его, поскольку мой собеседник не любит распространяться про своё прошлое.

— Через них я познал другую реальность, где есть настоящая дружба, преданность и честь, где люди умирают не за клочок земли, из которого бьёт нефть, а за идеалы и убеждения. И теперь я хочу помочь сбежать в этот мир остальным. Я не претендую на то, что совершу что-то великое. Всего лишь хочу дать эту опцию тем, кто в ней нуждается.

— Звучит хорошо на бумаге, Мистер Анкрайт, но чем Виашерон будет отличаться от сотен других игр, что выходили до неё?

— Тем, что это будет первая игра, которая задействует весь потенциал DDVR-очков и самый передовой ИИ. Я зову его Демиург. Он будет следить за порядком. Он будет создавать и воплощать контент, используя лекала, предоставленные ему дизайнерами. Он оживит НПС, наделив их характерами, амбициями и предпочтениями. Он превратит простые декорации в реальный мир, куда смогут сбежать все желающие от своих проблем. И если хотя бы несколько человек найдут в этом мире что-то важное для себя, поддержку, друзей

и надежду, я буду считать свою миссию выполненной.

— Признаться я удивлён вашим словам. Обычно создатели рекламируют геймплей, когда пытаются убедить потенциальных клиентов приобрести игру. Восхваляют реалистичную графику, физику и звук. А вы толкуете в каком-то метафизическом ключе. Вы уверены, что найдёте целевую аудиторию для такой игры?

Директор Парагона улыбается и возвращает очки на место.

— Я уверен, Джим. Когда люди побывают в Виашероне, они поймут, что я предлагаю им чудо, а не фальшивку. Пусть дела скажут за меня вместо любых слов.

— Что ж, это смелый подход. Будет любопытно посмотреть, какой результат он принесёт вам. А как вы можете прокомментировать всплывший в сети отчёт бета-тестеров? Там Виашерон ругают, не выбирая слов. Жалуются на несправедливость, отсутствие баланса между классами. Даже взять вашу “фишку”, ранговость способностей и заклинаний, она же напрочь убивает баланс. Как могут соревноваться игроки на равных, если какой-нибудь файрболл одинакового уровня у них будет наносить разный урон?

— Никак, — просто отвечает Эдвард. — Виашерон от предшественников в том числе будет отличать совсем другой подход. В детстве я заметил, что попытки разработчиков искусственно уравнять всех и вся, приводят только к большему неудовольствию и обидам среди фанатов. Игра превращается в парад жалоб, в соревнование, кто громче заплачет. Где классы режут один за другим в угоду недовольным. Всё, что остаётся, это изуродованный труп прекрасной игры, вокруг которого сидят игроки, так и не получившие то, чего они действительно хотели.

— Чего же?

— Чуда. Того самого бегства от реальности в сказку. Знаешь, Джим, что отличает сказку от стерильной выхолощенной игры?

— Думаю, сейчас вы мне расскажете.

Эдвард смеётся.

— Безусловно. В сказке есть высокие риски, а также высокие ставки. Я имею в виду награды.

— Звучит, как казино.

— В чём-то ты прав. Давай снова обратимся к Толкину. Если бы хоббиты не попали в курган к умертвиям, они бы не нашли нуменорские мечи. Шансы погибнуть там были весьма велики, но в результате четвёрка из Шира получила чудесную награду. Если смотреть с точки зрения игры, этот “энкаунтер” спроектирован из рук вон плохо. Умертвия слишком высокого уровня, нашим игрокам нечего им противопоставить. Однако благодаря храбрости и хитрости, они превозмогают.

— Скорее уж благодаря сюжетной броне.

— Что ж, в Виашероне сюжетной брони не будет. Каждый игрок волен сам распоряжаться своей судьбой. Возвращаясь к твоей метафоре. Разница между казино и Виашероном в том, что в казино ты полагаешься целиком на удачу. В Виашароне ты можешь рискнуть всем и обрести огромную силу. Или всё потерять и загубить персонажа. Да, такое может случиться. Однако если нет риска, нет и удовольствия. И что самое важное, в любом случае результат будет зависеть только от тебя.

— Или местных Богов. Про них тоже упоминалось в отчёте. Вам не кажется несправедливым давать им столь широкие полномочия?

— Нет, Джим. Это продолжение всё той же идеи. Боги могут награждать или наказывать игроков, если у тех получится совершить что-то значительное. Далеко не каждому удастся привлечь внимание Богов. Не стоит ожидать, что они будут шагать по городу, одной рукой осыпая счастливчиков золотом и бронёй, а другой — превращая в пепел неудачников.

Он задумывается и аккуратно подбирает слова.