Возвращение блудного Брехта
Шрифт:
— Айн глааас шнааапс. — Хер Бюрен снова себя за голову схватил.
— Das ist nicht gut! — возопил товарищ в парике и выскочил за дверь, со всей силы ею хлопнув.
— СССССука!
От образовавшегося порыва ветра голубые кристаллы смело под кровать. Опять, как и в прошлый раз, потеряются. Хорошо хоть лужи с блевотиной нет.
Привычными движениями Брехт стал щепотью собирать кристаллики и в рот засовывать. Хотел даже, как в тамбуре вагона нагнуться и слизывать их прямо с пола, но одно открытие его от этого действа отвратило. Открыл Иван Яковлевич трупик таракана, что находился под основной массой не просыпавшихся под кровать голубых крупинок. Нет, он не так чтобы уж совсем брезгливый человек и яблоко с земли поднимет и съест. Но… лизать тараканьи трупики — это перебор. Потому
Пришлось встать с колен. Кристаллики голубые ещё только начинали работать и мысли в голове путались, а ещё она болела. Прямо бооолееелааа! Хер Бюрен приземлил довольно пухлый зад на перину и протянул руку. Тряслась. Не так чтобы ходуном ходила, но тряслась. Вот же Иегудиил сволочь подсунул жирное тело какого-то алкоголика с трясущимися руками.
Иван Яковлевич под осуждающим взглядом мужика в кафтане коричневом снял с подноса коричневую же чашку и глянул в неё. Там была непонятного цвета жидкость. Не белого, но мутного. Брага что ли? Брехт мысленно перекрестился. Побоялся ошибиться. Чёрт его знает, православный он или лютеранин, а может вообще католик. Ещё не с той стороны начнет крестное знамение делать. Выдохнул и опрокинул в себя это пойло.
Шнапс, самогон или ещё какая-нибудь гадость обожгла горло, то есть градусов было прилично. И тёплым комком провалилась в желудок. И сразу тепло это хлынуло по всему телу. Через несколько секунд и до головы добралась волна. Смыла головную боль и мозги промыла. А тут и первые кристаллики подействовали.
Бюрен?! Да ничего подобного он…
Ну, спасибо тебе, Иегудиил. Удружил, гад бородатый.
Глава 2
Интерлюдия первая
Монархия монархии рознь. Есть наследуемая монархия, а есть выборная. Когда некий и сам выборный, или какой другой, круг людей выбирает себе монарха. И самый яркий пример этому, конечно, Польша, где сейм выбирает монарха столетиями. Ну, выбирал, понятно. Только Польша — это не единственная страна с такой системой правления. Просто она поблизости и выборы короля там сопровождаются почти всегда эксцессами, и потому нам она больше остальных стан известна.
И эта болезнь заразна. Взять южного соседа Польши — Священную Римскую империю немецкой нации, где император избирался семью курфюрстами. И в северном соседке Речи Посполитой — Швеции неоднократно короля выбирали. Заразили поляки и Московию. Россию. Тут следует сказать, что в Польше к выборной системе перешли не с бухты-барахты, а потому что династия Ягеллонов прервалась. Пришлось ляхам поскрипеть мозгами над тем, кто станет преемником. В 1574 году впервые в стране были проведены выборы, на которых победила кандидатура французского принца Генриха из династии Валуа.
Почти в то же самое время, всего на десятилетие позже зараза эта перекинулась и на Россию. Умер Иван Грозный. Оставил, как и положено, завещание. Маленький нюанс. В завещании всё передаётся Ивану. Задача? То ли убил сына, то ли всё врут календари, но Ивана нет. С этого и начались выбора царя в стране. Собрали Земский собор и выбрали единственного живого сына Ивана — Фёдора. Фёдор был челок болезненный и помер детей и наследников не оставив. Династия прервалась. И в 1598 году история повторилась — пришлось созывать Земский собор, чтобы выбрать нового правителя. Не просто получилось и прения с вырыванием бород, и яростные споры, и интриги всякие, но победил в итоге царский шурин Борис Годунов.
И поехало. Там кого только не навибирали, даже польского королевича Владислава. В конце концов на троне оказался Михаил Романов. Тут стоит заметить, что прав на престол у него было почти столько
Итак, выбрали царём Михаила. И начались выборы ему жены. Там куча всяких интриг с отравлением и прочими ужасами. Но до тридцати лет царь был женихом видным, на самом деле бездетным вдовцом. При очередном «выборе» женился на служанке одной из невест — Евдокии Стрешневой. И как давай навёрстывать. За двенадцать лет Евдокия родила десять детей. Пулемёт прям. Почти все умерли во младенчестве. Из мужеска полу остался один Алексей.
Есть мнение, что смертность в царской семье столь велика из-за свинцового водопровода, что провели тогда в Кремле. Травились самодержцы свинцом. Как сейчас проверить, но скорее всего ерунда. Царевна Татьяна — младшая сестра Алексея Михайловича Тишайшего прожила семьдесят лет и её не убил свинец.
У царя Алексея, который прожил сорок семь лет, было две жены и шестнадцать детей. От первой Марии Милославской тринадцать. Тут и свинца не надо. Заездил женщину Тишайший. Вторая жена Наталья Нарышкина родила троих. В том числе и Петра.
Вернёмся к Милославской. Многие дети тоже умерли во младенчестве, в том числе два пацана Дмитрий и Алексей. Потом родился Фёдор, который немного побудет царём. Следом мальчик Симеон. И тоже умрёт рано. А вот следующим мальчиком будет Иван. И что интересно, опять все мальчики болезненные, а девочки вполне себе живут и до старости многие доживают.
После кончины Фёдора на престоле Российском оказываются сразу два царя — Иван и Пётр. Можно их появление вдвоём тоже выборами считать.
На внуке Петра I — Петре II — сыне царевича Алексея, которого не успели казнить, сам в темнице помер, наверное, мужская часть династии Романовых прервалась.
И снова выборы. Тайный совет выбрал Анну Ивановну — вдовствующую герцогиню Курляндскую — вторую дочь царя Ивана.
Девок, из которых можно было выбирать было пять. Три дочери Ивана и две Петра. Позже о них. Не выбрали же. Чуть об Анне.
Царевна Софья нашла братику Ивану высокую и статную жену. Прасковью Салтыкову, да и отправила молодых в Измайлово, где построили вычурный деревянный дворец. Оставила молодых на природе размножаться. И не пошло. За пять лет больной и умственно и телесно Иван потомством не обзавёлся. А потом вдруг «господь смилостивился» и дети хлынули, как из рога изобилия. И все девки. 4 июня 1690 года царица Прасковья родила Феодосью, 29 октября 1691 года — Екатерину, 28 января 1693 года — Анну и, наконец, 24 сентября 1694 года — Прасковью. Злые языки поговаривали про сердечного друга царицы — немца-учителя Иоганна Христиана Дитриха (иногда Иоанн-Христофор-Дитрих) — старшего брата Андрея Остермана, а другие указывали на то необыкновенное влияние, которое при дворе вдовой Прасковьи Федоровны имел никому неизвестный своими ратными подвигами стольник Юшков.
Дела давно минувших дней. Есть одно «но», по запискам иностранных дипломатов у девочек разный цвет волос. Генетика. Каких только чудес не бывает.
Есть и вполне заслуживающее доверие событие. Под управлением Юшкова хозяйство в вотчинах царицы шло плохо. Уплаты велись неаккуратно, приказчики воровали, крестьяне досаждали царице жалобами. К своим сослуживцам Василий Алексеевич Юшков относился крайне грубо и пренебрежительно. Из-за этого у него постоянно происходили ссоры с другими подьячими царицы. Один из них, Василий Деревнин, пытался шантажировать Юшкова письмом к нему царицы, которое было написано шифром и якобы содержало важные тайны «государева дела». Там дальше долго всё тянулось с пытками и самого Деревянина и его родичей, а закончилось неожиданно. Дело дошло до Петра Великого. Письму царицы Прасковьи, скорее всего, заключавшему в себе только интимные подробности, касавшиеся отношений женщины к её фавориту, не было дано дальнейшего хода, и само оно из дела было изъято. Только хэппи энда не получилось. Следствие обнаружило много тёмных дел Юшкова, который из-за этого, несмотря на горячее заступничество царицы, был сослан в апреле 1723 года в Нижний Новгород.