Возвращение блудного сына
Шрифт:
– «А я тебя, любовь моя!» – страстно созналась она.
Рауль приподнялся на локтях, и они лучащимися от счастья глазами с некоторым удивлением, словно в первый раз, смотрели друг на друга. Затем он с облегчением откинулся на спину.
– «Уф, здорово! Теперь ты моя!» – обрадовал он подругу.
– «А ты – мой! А мне почему-то и не было больно? Как так?».
– «Так я… очень осторожно, любовь моя!».
– «Ты любишь
– «Да, очень, очень!».
– «И я тоже очень при очень!».
Они снова обнялись, убирая с лиц волосы друг друга.
– «Ой, Рауль! Что-то тут сыро стало?» – неожиданно отвлеклась она.
– «Да ничего страшного, пойдём в ванную!» – предложил он ей, подавая полотенце.
Смеясь и радуясь, как дети, они направились туда вместе. Но Рауль пропустил даму одну вперёд, дабы не смущать её своим присутствием. Пока Исабель приводила себя в порядок, Рауль расправил постель, ещё раз убедившись в осуществлении им дефлорации любимой.
Вскоре она вышла, завёрнутая в одну простынку, и поменялась местами с любимым. А потом и Рауль вернулся в спальню, но, как набедренной повязкой, обвязанный полотенцем и неся поднос с бокалами вина и шоколадом.
– «Исабель! Я предлагаю отметить это событие?!» – протянул он подруге поднос.
– «Давай…, спасибо!».
Глядя в сверкающие счастьем, влюблённые глаза друг друга, они пригубили вина и, не касаясь любимых тел руками, поцеловались нежно и страстно, заедая потом поцелуй горьким шоколадом известной испанской шоколадной фабрики «Валор», тем несколько возвращая себе потраченную в любовных страстях энергию.
– «А-а! Понятно, почему ты сегодня залпом выпил полный бокал вина!» – неожиданно вновь вернулась Исабель к промаху Рауля.
И тот внутренне напрягся. Ещё его отец Платон учил своего юного сына, что ошибка разведчика и контрразведчика не одно и то же.
Ошибка разведчика может стоить ему провала, а может быть и самой его жизни, а то и жизни товарищей.
Ошибку же контрразведчика могут исправить его коллеги.
И даже, в худшем случае, это может привести лишь к задержке в разоблачении вражеского агента. Но сейчас счастливому Раулю было не до ошибок – он любил Исабель, а она – его!
Они были на седьмом небе от счастья! Ибо теперь, после длительного единения их трепетных душ, и их тела стали принадлежать друг другу, гармонично составляя единое целое. И это божественное объединение любящих душ и тел – и было их любовью! Настоящей любовью!
Рауль давно мечтал об этом и готовился к этому. Опытный взгляд разведчика давно засёк лунный месяц Исабель, и постоянно вёл отсчёт благоприятных и не благоприятных дней. На его удачу сейчас как раз можно было пока не опасаться беременности.
– «Рауль, а мне что-то немного жжёт там?!» – чуть настороженно спросила его Исабель.
– «А мы сегодня больше
Рауль не спешил с повтором, выказывая теперь Исабель в постели лишь платоническую любовь, заменяя физическую близость нежным общением, оказывая ей максимум внимания, проявляя при этом такт и терпение.
В этой постели, наконец, сошлись два огонька одного света, но разного накала и цвета. Опытный, горячий, страстный и красный, – и неопытный, тёплый, мечтательный и оранжевый, – сливались в единое пламя их общего факела любви, предназначенного освещать теперь весь дальнейший их совместный жизненный путь.
Только что происшедшее с ними настроило Рауля на лирический лад. И он чуть было не прочитал своей любимой пушкинское стихотворение «Вишня», но вовремя спохватился. А Исабель с интересом рассматривала висевший на груди Рауля талисман, напоминавший перевёрнутое сердце.
– «Красавец мой, а чем тебе дорог этот талисман? Уж ни от любимой ли ранее девушки получен он?» – в конце концов, не выдержал она.
– «Да, нет, дорогая! Его мне подарил отец, когда провожал меня из Сантьяго-де-Куба в Гавану.
Это символ нашей семьи, берущей свои корни возможно от пиратов Карибского моря?! Видишь, он сильно потёрт, почти отполирован по плоскостям и обкрошен, повреждён по обводу. Он даже на сердце теперь не очень-то походит».
Вскоре довольные и уставшие, они задремали. Но сквозь сон через некоторое время до Рауля донёсся… чуть ли не пароль из уст Исабель:
– «Ой, Рауль! Извини, а как переводятся эти буквы (L~N) эле и энье!?» – не смогла она устоять, чтобы не разбудить любимого.
– «А я и сам не знаю, наверно инициалы какого-то предка? Озорница! – поглядел он в её чернее ночи прекрасные глаза, даже в полумраке излучавшие счастье, целуя её, и поглаживая любимую по волосам – Ну, всё давай засыпай. А то скоро уже вставать надо будет».
И Исабель заснула на руке любимого.
Как после праведных дел они спали долго, крепко и сладко. Их первая совместная любовная ночь надолго запомнилась и Раулю и, особенно, Исабель.
На следующее утро, Рауль позвонил Дэвиду, сообщив о необходимости срочной встречи с Блэйком. Отвезя свою любимую до учебного корпуса, он отправился в посольство США с ночными трофеями.
Пусть теперь они всякую шпану вербуют! – злорадствовал он в автомашине по пути в американское посольство.
Там его уже ждали Блэйк с Дэвидом. Рауль рассказал им о ночном конфликте и передал боевые трофеи.
– «Ну, вот, это совсем другое дело!» – обрадовался конкретным результатам резидент.
– «Сэр, я думаю их теперь надо бы завербовать, но это уже не моя епархия!».
– «Да, завербуем, непременно!» – согласился Блэйк.