Возвращение блудной мумии
Шрифт:
Минут пять я, обдирая коленки, действительно ползала на карачках по узкой тропинке, а Марио с утрированным аргентинским акцентом пел о том, что “хоть я не в силах позабыть тебя, уже могу тебе сопротивляться”.
Ошеломленные столь странным зрелищем, гомосеки опасливо обходили меня стороной и, очарованные мягким баритоном Эстевеза, бросали на него пылкие взгляды.
— Может, ты все-таки ограничишься написанием детективов? — допев заключительную строку о том, что женщина — бездушная кукла с камнем в груди вместо сердца, предложил Марио. — У тебя это получается
Я поднялась и помассировала затекшую спину.
— Родни убили не здесь, — изрекла я.
— Ты пришла к этому выводу потому, что тебе надоело ползать по земле?
— Вовсе нет. Посмотри, сколько людей проходит по тропе. В воскресенье народа наверняка было не меньше. Убийца не стал бы рисковать, убивая Вэнса здесь.
— Чтобы сбросить с обрыва человека, много времени не надо.
— Слишком рискованно. Сначала убийца оглушил Родни молотком. Он мог не рассчитать удар, Вэнс мог закричать, позвать на помощь. Это все равно что совершать преступление на проходном дворе, где постоянно толпится народ.
— Не здесь так не здесь. Тем лучше. Что будем делать? Пойдем в Виланову?
— Нет, — покачала я головой. — У меня возникла еще одна идея. Попробую обследовать берег снизу.
— Не сдаешься, да?
— Пойдем поплаваем.
Оставив Марио загорать на пляже, где было обнаружено тело Родни, я надела туфли для серфинга, чтобы не поранить ноги о покрывающие камни острые, как бритва, ракушки, и поплыла вдоль берега.
Нагромождения крупных каменных глыб маскировали незаметные сверху входы в вымытые волнами в скалистой породе гроты. Некоторые из них можно было заметить только с воды, да и то оказавшись почти рядом с входом.
Выбравшись на берег, я обследовала один из таких гротов, наполовину залитый водой, но обнаружила лишь неимоверное количество деловито снующих туда-сюда крабов. Устроив небольшой переполох среди местной морской фауны, я поплыла дальше и почти у края мыса увидела еще один грот, значительно большего размера. За узким входом неожиданно открывалась вымытая в более мягкой породе округлая полусфера, напоминающая каменную палатку. Волны сюда не добирались, и покрытый глубокими трещинами рыжевато-бурый пол грота был сухим и относительно ровным.
Мое появление спугнуло небольшого геккончика. В Испании таких ящериц с забавными утиными перепонками на лапах называют драконами. Вильнув хвостом, геккон побежал к дальнему краю грота и юркнул в узкую расщелину в скале. Последовав за ним, я заглянула в щель, надеясь, что обнаружу затаившуюся в убежище ящерицу.
Геккона там не оказалось, но мое внимание привлек смутно белеющий в глубине трещины небольшой бумажный прямоугольничек. Подцепив его мизинцем, я извлекла находку наружу. С маленькой фотографии размером 3х4 мне обаятельно улыбался десятилетний Родни Вэнс.
Некоторое время я созерцала симпатичную мальчишескую мордашку, жалея о том, что со мной нет Марио, ведь я, несмотря на свою близорукость, все-таки нашла улику, да еще какую улику!
Все оказалось именно так, как я и предполагала. Родни никто не сбрасывал с обрыва. Убийца заманил журналиста в грот, оглушил его молотком, нанес еще несколько ран, скорее всего уже камнем, пытаясь имитировать травмы, полученные при падении со скалы, а затем утопил. Место здесь укромное, относительно удаленное, “голубые” сюда не заплывают, так что все можно было проделать быстро, тихо и незаметно.
Почти наверняка убийцей была женщина. Сомнительно, чтобы Родни позволил мужчине завлечь себя в такое труднодоступное место, и уж тем более он не стал бы демонстрировать ему свою детскую фотографию. А с другой стороны, откуда такая уверенность, что Вэнс не был бисексуалом? С нынешним “сильным полом”, особенно в Ситжесе, вообще ни в чем нельзя быть уверенным. В по-собачьи ласковых повадках журналиста, несомненно, проглядывало явно выраженное женское начало. Что, если альфонс Родни по совместительству был Маргариткой?
Нет, все-таки вряд ли в этом деле замешаны сексменыпинства. Началось-то все с группы Творческой поддержки — так при чем тут “голубые”? Моя сыщицкая интуиция упрямо настаивала на том, что с Вэнсом в пещере была женщина.
В полной мере восхитившись своими детективными талантами, я встала на четвереньки и с удвоенной энергией принялась обследовать пол пещеры. Мои усилия увенчались успехом, и вскоре я обнаружила пару коротких рыжевато-каштановых волосков и один черный волос средней длины. Рыжеватые волоски почти наверняка принадлежали злосчастному Вэнсу, зато черный запросто мог выпасть из пышной прически Джейн Уирри.
Несмотря на то, что в Испании черноволосых дам (и не только дам) с волосами до плеч прямо-таки пруд пруди, теперь, обнаружив волос, я была готова побиться об заклад, что журналиста прикончила именно Джейн. Неясным пока оставался мотив. Ничего, с мотивом мы как-нибудь разберемся.
Карманов в купальнике у меня, естественно, не было, и я крепко зажала в кулак драгоценные волосы и детский снимок Родни. Плыть с фотографией в руке я не могла, опасаясь испортить ее, поэтому до пляжа, на котором меня ожидал Марио, решила добираться по берегу. Взобравшись на обрыв, я вернулась по тропинке к пляжу, на котором меня ожидал Эстевез, и с гордостью продемонстрировала ему свои находки.
— Ну что, убедился? — торжествующе сказала я. — Полиция Ситжеса проворонила улики, а я со своей близорукостью их нашла, причем особо не напрягаясь.
— Ты, вероятно, в курсе, что существует ocoбая категория личностей, к которым судьба благоволит, — философски заметил Марио. — Таким людям по совершенно непонятной причине всегда везет.
— На что это ты намекаешь? — обиделась я. — Надеюсь, не на мой интеллектуальный уровень.
— Что ты! Я бы не посмел коснуться вопроса о твоем интеллекте, хотя бы потому, что женщина и интеллект — понятия несовместимые и противоречащие друг другу, — с невинным видом развел руками Эстевез. — Речь идет всего лишь о законе равновесия. Обделив человека в одном, судьба обычно компенсирует это чем-то другим, везением например.