Возвращение домой
Шрифт:
Рампейдж втянула каплю обратно, ухмыльнулась мне, шумно всхрапнула, и какая-то противная гадость начала медленно на меня капать, болтаясь и качаясь, как какой-то мерзкий маятник.
— Рампейдж, ну что ты как ребёнок? — с отвращением спросила Глори.
Рампейдж замерла с болтающейся у неё на губах слизью, взглянула на Глори и всосала её обратно в рот.
— Вот так лучше, — сказала Глори голосом заправской няньки.
— Если честно… — ухмыльнулась Рампейдж.
Затем, словно металлическая пантера, она бросилась на Глори, прижав пегаску спиной к земле.
— Что ты делаешь?
Шар из соплей появился снова.
— Нет! Нет-нет-нет-нет-нет-НЕТ! — беспомощно молила она, пока слизь изо рта Потрошительницы опускалась всё ниже и ниже. — Блекджек! Помоги!
Я посмотрела на Скотч, которая успешно замещала страх удивлением. Затем визг Глори достиг зубодробительной высоты — слюнобомба упала.
— Рампейдж!
Мы все… кроме Глори… засмеялись.
— Расслабься, Глори, — ухмыльнулась Рампейдж. — Скотч же смеётся. Так что успокойся.
— Будто в школу вернулась, — с раздражением сказала Глори, сев, но увидев смеющуюся оливковую кобылку, немного успокоилась.
Её продолжительные попытки стереть слизь, тем не менее, скорее втирали её в её шерсть.
— О Господи! Это сопли? Это сопли! Рампейдж!
— Что происходит? — из дверей спросила молодая кобыла.
Её шерсть была более тёмного, чем у Глори, серого цвета, а грива была цвета тёмного индиго. Вроде пегасьего варианта Хоумэйдж, за исключением пары очков на её светло-синих, и очень в эту минуту широких, глаз.
— Что… как… кто вы вообще такие?
— Муншедоу? — спросила Глори, уставившись на взволнованную кобылку. Она метнулась к ней и обняла её не слабее хватки Рампейдж. — Муна!
Муншедоу попыталась оттолкнуть Глори.
— Реинбоу Деш? — она сжала губы, явно стеснённая склизкими объятьями. — Кто… что…
Она посмотрела на Флёр, затем на всех нас.
— Что происходит?
— Это я! Монинг Глори! Я дома! — с широкой улыбкой ответила она. Но она быстро исчезла, когда Муншедоу оттолкнула её прочь. — Муншедоу?
Кобыла медленно покачала головой:
— …нет. Быть не может…
— Это Монинг Глори, Мун, — сказала Даск, выходя на палубу нетвердой походкой и хватаясь за леер.
Взглянув на меня, она скривила губы и неуклюже спорхнула на пол ангара. Я не могу точно вспомнить что сделала с ней тогда… по-видимому, оторвала шлем и почти проломила голову. Без повязок были видны бледные раны. Опухоль с них уже спала, но без использования магии, кости черепа будут срастаться дольше.
— Даск? Что с тобой случилось? — спросила Муншедоу, подскочив к шатающейся пегаске.
Чувствуя себя неловко, я принялась применять заклинание хождения по облакам к себе и остальным.
— И… Реинбоу Деш?
— Поранилась внизу. И, да, это Глори. Пойдем, я все объясню. — ответила Даск, затем чуть закатила глаза — Сказать по правде, я пробегусь лишь по основным моментам, я не могу начать объяснять все. Но пойдем уже внутрь.
Муншедоу перевела взгляд с Даск на Глори и обратно. Глори смущенно улыбнулась добавив:
— И я бы очень хотела помыть лицо. Очень.
Но Муншедоу не улыбнулась. Темно-серая пегаска обвела остальных холодным взглядом синих глаз.
— Ясно. Хорошо. Добро пожаловать в имение Страйкеров. — Нахмурившись она повела
Действительно прохладный прием.
* * *
Я не знала, чего мне ожидать от дома Монин Глори, но я точно не представляла себе небесный дворец. Огромное парящее помещение возвышалось на три этажа, с балконами, похожими на мосты между Коринфскими колоннами. Радужные окна отбрасывали полихроматический свет на пол, на котором были выгравированы деревья, облака и птицы. Пока Тандерхед вращался, свет переливался по поверхности, и частицы света окрашивали разные области так, что через десять минут то, что было безоблачным, ярко синим небом, с обилием солнечного света, становилось озером.
Скотч Тейп буквально разинув рот глазела на окружающую архитектуру, уже забыв о своем страхе падения. Она бросилась к Флёр за бумагой и угольным карандашом и сразу же начала делать наброски увиденного вперемешку с заметками. Я заметила еще несколько деталей: ни одной лестницы. Слава Богиням, на первом этаже тоже были туалеты.
Еще здесь было на удивление мало пони, для поместья размером почти с половину моего Стойла. Четыре пегаса, две кобылки и два жеребца в черной форме, по-видимому, были наемными работниками, поддерживающими чистоту и порядок. Они стояли явно не уверенные в том, что им следует делать, однако готовые услужить Муншедоу, Даск или Глори, если им потребуется что-либо. Я заметила, как они морщат носы, и почувствовала смущение за то, что притащила вонь Пустоши в это удивительное и величественное здание, но затем выбросила это из головы, и сосредоточилась на вещах посерьезнее.
Мы переместились в библиотеку, где на зачарованных, парообразных полках разместились книги, вышедшие на свет ещё до того, как началась война. Некое подобие гобелена свисало с потолка до самого пола, поколение за поколением отображая историю пони на целые столетия назад. Я бы никогда не подумала, что родословная Глори через ее отца тянется в прошлое ещё дальше, чем моя собственная через Твайлайт. Две идентичные сизо-серые кобылки с розовыми гривами слушали Глори и Даск с выражением волнения. Её родные сёстры, Ламбент и Люсент. Муншедоу внимательно вслушивалась в каждое слово, задавала несколько вопросов и просто принимала всё это в себя. Исходя из насупленного выражения её морды, ничто из этого не приносило ей радость. Когда мы добрались до Анклава и Лайтхувза, Даск предложила Ламбент и Люсент показать Скотч остальную часть дома, в то время как дворецкий принёс ей аспирин.
Троица вышла под надзором горничной, в то время как нас оставили со столом безвкусных десертов и каких-то причуд. Вода была слегка приправлена лимоном. Бу, казалось, была разочарована угощением в виде мягкого подсахаренного печенья.
Тогда мы рассказали Муншедоу о чуме и предстоящем нападении. Она восприняла всё сказанное даже мужественнее, чем я ожидала, особенно учитывая компанию и появление её сестры. Она глубокомысленно прикрыла свои синие глаза, и я подарила Рампейдж строгий взгляд, прежде чем она начала бы издавать храпящие звуки. Через минуту Муншедоу открыла глаза, и выглядела она отнюдь не счастливой.