Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару
Шрифт:
Поскольку компания Сэлзника отказалась предоставить ей право окончательного одобрения сценария, Пегги желала быть уверенной в том, что «голливудские неточности» не будут приписаны ей. Но как только права на «Унесенных ветром» были проданы в кино, оставаться совершенно безучастной оказалось для Пегги уже невозможным.
«Жизнь была ужасной! — писала она Кей Браун, помощнице Сэлзника. — Я буквально завалена письмами читателей, спрашивающих, почему я не назначила Кларка Гейбла на роль Ретта. Незнакомые люди звонят мне или ловят на улице, утверждая, что Кэтрин Хэпберн не должна играть в фильме. Мои саркастические замечания, что фильм делает мистер Сэлзник, а не я, успеха не имеют».
Сэлзник поймал Пегги на слове, что она не хотела бы принимать участие в распределении ролей
Между тем в отношения Пегги с компанией Сэлзника вкралась некоторая двусмысленность. 18 ноября 1936 года она пишет Кей Браун:
«Мне кажется, в целом идея поискать исполнителей на Юге — замечательна, поскольку, даже если вы не найдете никого, кто подошел бы вам, это даст такую рекламу, на которую в других условиях пришлось бы потратить миллионы долларов… Можете рассчитывать на меня, если вам понадобится моя помощь.
Не думаю, чтобы ты много знала о моем прошлом, а потому хочу кое-что объяснить… Я работала здесь, в «Атланта Джорнэл», а мой муж работал и в «Джорнэл», и в «Джорджиан». И большинство наших друзей работает в этих газетах, и они доброжелательнее, чем кто-либо, могут написать обо мне с тех пор, как вышла книга. Я ощущаю себя… маленькой частицей моего города… и все мои друзья следят для меня за новостями во всем, что имеет отношение к моим делам — книге или фильму. Так что мне бы хотелось, если это возможно, обмолвиться о вашей поездке на Юг. Сама мысль, что кинокомпания придает фильму о Юге такое значение, что присылает сюда режиссера и сценариста, будет иметь здесь огромный успех. И более того, это заставит людей, всегда отказывавшихся ходить на любые фильмы о Юге, очень хорошо думать о мистере Сэлзнике и почувствовать, что он честно, как перед Богом, желает сделать настоящий фильм о Юге с настоящим южным колоритом. О да, это будет длинная история. Я знаю, ваши люди не питают отвращения к паблисити, и это паблисити окажет вам огромную помощь в ваших поисках новых лиц…
Так что не смогли бы вы телеграфировать мне, когда приедете, где остановитесь, желаете ли вы, чтобы я сейчас же разнесла новость о вашей поездке, и не Атланта ли будет первой остановкой в вашем путешествии по Югу?..
Я надеюсь, вы позволите мне устроить вечеринку с коктейлями для встречи с прессой».
Письмо это было неверно истолковано мисс Браун как предложение о сотрудничестве со стороны Пегги и выражение одобрения поездки людей Сэлзника в Атланту. Директор компании Сэлзника по связям с общественностью, когда ему об этом доложили, тотчас телеграфировал Пегги содержание заметки, которую его контора готовила для публикации в прессе. В ней сообщалось, что Пегги намерена устроить прием в честь группы Сэлзника. Пегги же от одной мысли, что она может оказаться втянутой в деятельность группы и быть обвиненной в том хаосе, которому ее прибытие может способствовать в Атланте, пришла в ужас. Слово «коктейль» также насторожило Маршей-Митчеллов, которым совершенно не хотелось, чтобы имя Пегги упоминалось в связи с публичным мероприятием, на котором потреблялось бы спиртное, поскольку это могло дать повод для нападок на ее репутацию.
Это, пожалуй, был первый целенаправленный шаг Стефенса и Маршей по пути создания того образа Маргарет Митчелл, который впоследствии утвердился на годы — облика воспитанной южной леди с манерами XIX века и абсолютной трезвенницы.
Буквально через час после получения телеграммы от руководителя рекламного отдела Пегги телеграфирует в ответ:
«Когда мисс Браун и другие приедут в Атланту, я накормлю их жареными цыплятами, покажу им Стоун-Маунтин и представлю их любому, с кем они пожелают познакомиться, но всеми вопросами, относящимися к фильму, будут заниматься они сами, а не я. Я опубликую вашу заметку в
Пресс-релиз, однако, был выпущен почти в том же виде, в каком он был первоначально подготовлен, лишь слова «коктейль-вечер» были заменены на «вечер с чаем», но смысл оставался неизменным: вечеринка устраивается в честь людей Сэлзника.
Пегги разгневалась: «Если ваша заметка будет опубликована, представляя дело таким образом, что я устраиваю чай в честь людей Сэлзника, я буду вынуждена отозвать свое приглашение и отказаться от чая. Я устраиваю эту вечеринку для своих друзей из прессы, которые были всегда столь добры ко мне и к моей книге. И это их вечеринка и в их честь. Мне казалось, что было бы совсем неплохо, если бы мистер Кьюкор и мисс Браун также присутствовали на ней, поскольку это дало бы им возможность встретить здесь людей, которые были бы км полезны. И потому в отношении людей Сэлзника мое приглашение на чай — не более чем светская любезность».
Это стало последним ударом по самолюбию Сиднея Хоуарда. Он работал над сценарием уже около трех месяцев и писал Пегги, что, возможно, ему придется обратиться к ней за помощью в написании дополнительных диалогов для «цветных». Пегги же поспешила ответить, что «не только не собирается писать никаких дополнительных диалогов, но не намерена даже смотреть на сценарий… Ни ради общества, ни ради денег не поставила бы я себя в положение, когда, если что-то в картине не понравится южанам, они могли бы сказать: «Да, но ведь она участвовала в работе над сценарием. Тогда почему же пропустила то, это и другое?» Я не пережила бы этого и не смогла бы объяснить всем, что в действительности не имела никакого отношения к сценарию. А поскольку это не вы писали книгу и вы не живете в Атланте, то если сделаете что-нибудь не так, вам это будет простительно».
На самом же деле, как говорила Пегги, она нисколько не сомневалась, что в сценарии Хоуарда будет масса неточностей. В ее собственном отношении к этому присутствовала большая доля обиды, и она была уверена, что без окончательного одобрения сценария ею он просто не может быть точным и достоверным, и была все еще несколько обижена тем, что Сэлзник не уступил ей в этом вопросе. Она платила ему той же монетой, наотрез отказываясь от какого бы то ни было сотрудничества в написании сценария.
Ни Кьюкор, ни Хоуард на этот раз в Атланту не поехали, но 2 декабря в город прибыла Кей Браун в сопровождении двух других сотрудников Сэлзника. И Атланта словно сошла с ума. В местной газете появилась заметка о том, что в бальном зале отеля «Билтмор» будет проходить отбор кандидатов на роли четырех главных героев — Скарлетт, Ретта, Мелани и Эшли, но что при этом будут приветствоваться и претенденты на роли тети Питтипэт и близнецов Тарлтонов.
Сотни претендентов появились невесть откуда. Многие из них использовали любые доступные им способы для того, чтобы попасть в Атланту, хотя и не были южанами.
Появилась масса пьес, фильмов, книг и рассказов, основу сюжета которых составляла история поисков исполнительницы роли Скарлетт О’Хары, продолжавшихся уже около двух лет. Реальные поиски были насыщены не меньшим количеством покровителей, доверенных лиц и сводников, чем эти пьесы и фильмы. Надежды многих молодых женщин были разбиты, а судьбы зачастую разрушены в их попытках заполучить роль в фильме.
Такая же давка была и за ролями второстепенных героев. Все это было похоже на то, как если бы было какое-то знамение, которое предсказало бы, что успех гарантирован каждому, кто примет участие в фильме.
Еще до того, как начались поиски талантов, Пегги вновь подверглась осаде. Жить сразу стало так плохо, говорила она, «как плохо было бы стоять на пути у кавалерии Шермана и размахивать конфедератским флагом». Пегги не могла ни пройти по улице, ни сходить за покупками, ни поесть в ресторане, поскольку соискатели ролей налетали на нее в ту же минуту, как только она появлялась на публике.