Возвращение Каина
Шрифт:
— Наконец-то! — обрадовалась Валентина Ильинишна. — Нашел?
— Нашел! — сообщил Аристарх Павлович и вывалил из подола рубахи грибы прямо на стол. — На аэродроме ипподром устроил! И скачет всласть! Того гляди — взлетит!
— Хоть одна приятная весть, — отозвался старший Ерашов.
— Можешь поздравить меня, Аристарх, — грустно улыбаясь, сказала Валентина Ильинишна. — С первого октября я тоже буду безработная.
Аристарх Павлович отряхнул рубашку и сел:
— Что тут случилось без меня?..
— Дендрария теперь нет, — вздохнула Валентина
— Это нам известно, как смешивают собственность, — заметила Вера. — Вернее, карманы: свой с государственным.
— Знаешь, кто основной капитал вложил? — спросил старший Ерашов. — Никогда не подумаешь…
Аристарх Павлович выпрямился:
— Пожалуй, знаю!.. Уж не сосед ли наш?
— Мы чуть не упали, — призналась Валентина Ильинишна. — Я еще захватила время, когда он лазил по кустам в Дендрарии и собирал бутылки. И как Галю свою запалил…
— Причины расстраиваться пока нет, — заверила Вера бодрым тоном. — Все было совершено за спиной у коллектива. Надо немедленно собирать документы в арбитраж. Валя, я вас научу, что сделать.
— Я не пойму одно, — пробасил Аристарх Павлович, не в силах сразу осмыслить услышанное. — А смысл ему какой? Ну, вложил деньги… Но откуда прибыль? Без прибыли какой ему резон? Не желуди же собирать? Не шишки?
— Наш город включили в «Золотое кольцо», — объяснила Валентина Ильинишна. — Теперь у нас будет самый выгодный бизнес — туризм… Как в Африке! Мэрия строит гостиничный комплекс, а Николай Николаевич на базе Дендрария — развлекательный. По берегу озера поставят русские бани. А нас, по нашему желанию, нарядят в сарафаны, самовары разносить и спинки тереть… Много чего задумали: соловьи-разбойники на дубах, Илья Муромец с богатырским конем, русалочки в омуте…
— Да… — протянул старший Ерашов, и его обожженную половину лица свело еще больше. — А я размечтался — ротонду восстановить белокаменную, фруктовый сад… Они тут Русь туристам показывать станут. Вот она, любуйтесь! Банная, сарафанная!.. Какую же мне роль дадут? По роже, так я Соловей-разбойник.
— Ильей Муромцем Палыч будет, — невесело пошутил Кирилл. — У него и конь есть…
— Помолчи, Кирилл, — одернула его Аннушка. — Не до твоих шуток…
— Это не шутки, господа! — жестко сказал старший Ерашов. — Нам придется идти!.. Еще и проситься станем.
— Хорошо, что я в русалки не гожусь, — отозвалась Екатерина.
Вера встала и возмущенно прошлась по зале. Остановилась напротив старшего брата:
— Ну что вы все драматизируете? Зачем нагоняете психоз?.. Туризм для вашего города — это сейчас выход! Спасение! Другое дело, что все следует делать в рамках закона, без теневого капитала. Ну что тебе, Алеша, не нравится в туризме?
— Мне не нравится, что из моего родового поместья, из моего дома делают балаган! — отрезал старший Ерашов. — А из моей семьи — прислужников!
— Этими речами я уже сыта, — поморщилась Вера. — Только и слышу — это не так, это — плохо, продают, распродают… А ты возьми и предложи иной
Старший Ерашов замолчал, потянул новую сигарету. Аристарх Павлович вдруг вскочил и задумчиво покружился по комнате — не мог вспомнить, где у него инструменты. Наконец спохватился, встал на табурет в прихожей и достал с антресолей топор и гвоздодер.
— Другого выхода пока нет, Алеша, — спокойно сказала Вера. — Иностранных туристов старыми деревьями не удивишь. В Европе их побольше, чем в нашем парке… Пусть платят за экзотику, за балаган. Что, раньше в России балаганов не было? Были. Веселились и дурачились…. И жили свободно.
— Да ведь стыдно же, стыдно, — начала было Валентина Ильинишна и, покраснев, замолчала.
Аристарх Павлович откатил от камина кресла Аннушки и Кирилла и стал взламывать пол. Сначала на это как-то не обратили особого внимания. Лишь Кирилл завернул голову и стал смотреть.
— А мне — позор, — сказал старший Ерашов, глядя в пол. — Мои дети пойдут сшибать доллары у туристов. Я их не удержу, слишком велик соблазн… Они будут видеть только отдых и развлечения. И они захотят отдыхать и развлекаться.
— Не удержать, — горько согласилась с ним Екатерина. — Помнишь, в Эфиопии видели?.. Ужас.
— Я сыновей привез сюда, чтобы избавить от кошмара войны, — старший Ерашов распрямился. — И теперь бросить их в другой?.. Я не хочу делать из них попрошаек.
— Почему сразу — попрошаек? — возмутилась сестра. — Зачем утрировать?
— Мы видели в Эфиопии, — снова сказала Екатерина. — Триста километров едешь — вдоль всей дороги дети. Руки тянут, и одно слово — мани-мани. С утра до вечера, круглый год…
— Да у них это заведено! — отмахнулась Вера. — Нам-то чего бояться? Мы — гордая нация!
— Арабы тоже были гордые, — проронил старший Ерашов.
— В любом случае вы не спрячете детей от действительности, — заключила Вера. — В лес не побежите…
— Побегу! — серьезно сказал Алексей. — Если уже здесь мне нет места.
— Я жену свою здесь не оставлю! — заявил Кирилл, успевавший следить за Аристархом Павловичем и слушать споры. — Теперь уж точно!
Старший Ерашов ничего не ответил. Он наконец увидел, как Аристарх Павлович ломает пол у камина, и невольно потянулся к нему. И словно дал команду остальным. Ерашовы замолчали, наблюдая за странным поведением Аристарха Павловича. Только Олег, сидевший тихо, по-прежнему перебирал четки в пальцах и был далек от мирской суеты.
— Вот Палыч не чешет языком, — прокомментировал Кирилл, заметив внимание семейства. — Разберет дом и перенесет его отсюда к чертовой матери! Палыч, тебе помочь?
— Молодец, Кирилл! — похвалила сестра. — Один ты у нас не унываешь.
— Я еще как унываю, — признался Кирилл. — Ничего себе — жену здесь оставить! Это дело — тиимать!..
Аристарх же Павлович вдруг обернулся и со счастливым лицом пропел:
— Не унывайте! Дождался я, вот случай подходящий! Награды буду раздавать, сверлите дырки!.. Мы их в бараний рог согнем!