Возвращение под небеса
Шрифт:
«Антирадиационная тестируемая сыворотка высокого уровня качества обладает слабым влиянием на организм для создания побочных эффектов. Сыворотка не является прототипом цистамина или НетРадена, создаётся не для выведения радиации из организма, а для изначального повышения иммунитета живого организма к ионизирующему излучению и мутации. Вводится подопытному образцу в течение пяти лет. По прогнозам и анализам, сыворотка будет действовать правильно только при поднятии иммунитета к излучению образца до 100 процентов. Последние четыре опыта показали, что люди разных полов, разных характеристик и разных (первой, второй) групп крови умирали при поднятии
Я нахмурилась и перелистнула ещё одну страницу, наткнувшись на ещё одно из писем Джона Райса, адресованное Сухонину. Оно было прикреплено в конце моей истории болезни. Я сразу же прочитала его:
«Сергей!
Это большая удача, что Орлов написал Вам. Его дочь Мария Орлова прекрасно подойдет для тестов пятой версии антирадиационной сыворотки. Я думаю, что Вы прекрасно понимаете, насколько долго мы не можем найти образец для опытов с четвертой группой крови. Тем более, она будет младше двадцати лет, когда мы начнем тест. Не так страшно, что она больна радиационной аллергией, но нам не стоит начинать тест, пока аллергия не будет окончательно вылечена и иммунитет к аллергену не поднимется до нужного уровня. Берите Орлову на лечение. Сначала её надо полностью вылечить, только после этого начинайте делать инъекции с антирадиационной сывороткой, берите анализы каждые три месяца, наблюдайте изменения. Сыворотка должна поднять иммунитет к радиации. Нужно узнать, насколько высоко поднимется иммунитет к радиации у подопытного образца с её группой крови. Скажите этому дураку Орлову, что его дочь сможет вернуться из карантина только через максимально долгий срок, который только возможно ему назвать, чтобы он ничего не заподозрил. Насколько я помню — не менее тридцати лет, а этого времени нам с лихвой хватит, чтобы провести опыт…»
Я дрожащей рукой перелистнула страницу. Больше ничего. Страницы закончились. Я закрыла папку и сидела, молча глядя на неё и роняя слёзы. В голове было пусто — я просто не понимала, что теперь со мной будет и как мне теперь быть. Время словно бы стало дерзко медленным. Темнота, казалось, густела в этом пыльном зале. Мне казалось, что я даже не чувствую, как дышу.
Я умираю, наверное. Минуло как раз пять лет с начала теста. Возможно, я умру прямо здесь.
— Помилуй меня, Боже, — прошептала я.
— Ты не умрёшь, — словно прочитав мои мысли, сказал Андрей. — Я уже посмотрел последние результаты анализов, ты их сдавала всего две недели назад. Твой иммунитет к ионизирующему излучению составляет девяносто два процента. Если ты ещё жива, значит, и сейчас не умрёшь. По крайней мере, от этого.
— А если иммунитет будет повышаться? — тихо спросила я, почувствовав, как меня кольнула иголочка надежды.
— Не будет, — отрицательно качнув головой, сказал Андрей. — Только, если дальше колоть эту дрянь. Иммунитет к излучению они повышают искусственно. Это не естественная реакция организма.
— То есть, если перестать её колоть, то иммунитет к радиации просто останется прежним? — спросила я, взволнованно глядя на Андрея.
Спольников отрицательно покачал головой, задумчиво глядя куда-то вперёд.
— Нет, не думаю, — сказал он, помолчав. — Скорее всего, сыворотка будет выводиться из организма с течением времени. Иммунитет тоже понизится до естественного.
Я обхватила
— Может проявиться что-нибудь после пяти лет вкалываний мне этой гадости? — спросила я, едва дрожа. Я глядела на свои острые колени, торчащие под подтёртыми джинсами.
— Не могу сказать об этом что-либо точно, — произнёс Андрей хрипло. — В папке было написано, что побочные эффекты от тестирования сыворотки могут быть, но вероятность этого мала. Если за пять лет они не проявили себя так, что мы бы их заметили, то у тебя есть хороший шанс.
— Надеюсь на это, — прошептала я, вытирая слёзы. — И зачем им всё это? Неужели возможно создать лекарство, способное защитить от влияния радиации?
Андрей провел рукой по светлым волосам.
— Не знаю, — сказал он мрачно. — Честно говоря, это безумие. Маловероятное безумие. Но это всё теперь не так важно. Мы узнали то, чего нам необходимо было узнать.
— Что же нам теперь делать? — спросила я, измученным взглядом впиваясь в Андрея.
— Нам надо бежать, Маша, — сказал он, серьёзно глядя на меня. — Выбраться из «Адвеги» вместе с этой папкой и отправиться в Купол к Соболеву. Передать ему всю информацию, рассказать всё, что мы знаем ему и твоему отцу.
Меня вдруг снова как будто бы ударило что-то, но только теперь что-то сладостно-обнадеживающе.
Бежать из «Адвеги»! В Купол! К папе…
— Но как мы сможем сбежать? — спросила я.
Андрей поднялся и подал мне руку, помогая мне встать на ноги. Он забрал папку и спрятал её за пазухой.
— Я думаю, что это не так просто осуществить, — сказал он, освещая фонариком проходы между стеллажами. — Но вполне возможно.
Покинув архивный зал и медицинскую часть, мы с Андреем поспешили добраться до жилых помещений бункера. С того момента, как я нашла письмо на столе Сухонина прошло всего полтора часа, хотя мне казалось, что минула целая ночь.
— Нам, кстати, здорово повезло. Сегодня у Сухонина какая-то важная встреча, — сказал мне Спольников. — Скорее всего, он вернется с неё не раньше полуночи.
— Откуда Вы это знаете? — удивленно спросила я, глядя на Андрея.
Он уже переоделся, после того, как зашел в свой кабинет в медчасти и выглядел куда лучше, чем чуть ранее.
— Я зашел к Арине отдать ей пропуск. К счастью, она была занята срочным поручением, поэтому обошлось без…кхм… — Андрей прочистил горло. — В общем, обошлось без долгих разговоров. Я спросил, не искал ли меня управитель, но она сказала, что Сухонин сегодня задержали какие-то важные дела в канцелярии, и он освободится не раньше, чем через два часа.
— Интересно, что это за дела такие?… — задумчиво спросила я, пытаясь это как-то связать с его скверной деятельностью.
— Не знаю, — едва заметно пожав плечами, ответил Спольников. — Но это здорово сыграло нам на руку. Маша… — Андрей остановился и посмотрел на меня. Я напряженно уставилась в ответ. — Сейчас тебе нужно идти в свою комнату и быстро собирать вещи. Я зайду за тобой буквально через пятнадцать минут, и мы сразу отправимся к выходу из бункерного комплекса.
— Но мы же не сможем просто так выйти отсюда, — неуверенно возразила я. От одной мысли, что я уже совсем скоро окажусь на свободе, моё сердце трепетало в груди, словно птица. — Наверняка там всё охраняется.