Возвращение с Западного фронта (сборник)
Шрифт:
– Понимаю.
Биндер встал.
– Теперь я опять должен написать ей письмо. От Леопольда. Хоть бы поскорее это осталось позади. Но фотография… Откуда же ей быть?
Он взял письмо со стола.
– Заберите торт, прошу вас! Не хотите есть сами – отдайте его Рут. А рассказывать ей всю эту историю, конечно, незачем.
Керн колебался.
– Торт хорош, – сказал Биндер. – Отрежу себе маленький кусочек… совсем крохотный… – Он достал из кармана складной нож, срезал тонкий ломтик торта и вложил его в письмо
Он направился к себе в комнату.
Было около одиннадцати вечера. Рут и Керн сидели на террасе. Биндер спустился по лестнице и подошел к ним. Он снова был собран и элегантен.
– Пойдемте куда-нибудь, – предложил он. – Уснуть я не смогу, а оставаться одному сегодня не хочется. Я знаю одно вполне безопасное кафе. Посидим там часок, не больше. Доставьте мне это удовольствие!
Керн посмотрел на Рут.
– Ты устала? – спросил он.
– Не устала.
– Доставьте мне это удовольствие! – повторил Биндер. – Только на часок. Увидите что-то новое.
Он повел их в танцевальный бар. Рут заглянула внутрь.
– Слишком шикарно, – сказала она. – Не для нас!
– А для кого же еще, если не для нас, космополитов? – мрачно сострил Биндер. – Да и не так уж тут шикарно – присмотритесь как следует. Шику здесь ровно настолько, чтобы отвадить сыщиков. А коньяк стоит не дороже, чем в любом другом месте. Оркестр первоклассный. Иногда это тоже нужно. Так что войдем, прошу вас! Вот свободные места.
Они сели за столик и заказали коньяк.
– Все не важно, – сказал Биндер, поднимая рюмку. – Давайте веселиться! Жизнь скоро кончится, и будем ли мы радоваться или горевать – все равно, ни за то, ни за другое нам потом не заплатят.
– Верно! – Керн тоже взял рюмку. – Вообразим, что мы просто швейцарские граждане, что у нас есть квартира в Цюрихе, а сегодня мы приехали развлекаться в Люцерн. Согласна, Рут?
Рут одобрительно кивнула и улыбнулась.
– Или вот что – мы туристы! – заявил Биндер. – Богатые туристы!
Он выпил рюмку и заказал себе вторую.
– Вы тоже выпьете еще? – спросил он Керна.
– Попозже.
– Лучше сразу. Тогда скорее поднимется настроение. Пожалуйста, не возражайте!
– Хорошо, не буду.
Они сидели за столиком и наблюдали за танцующими. Здесь было много молодежи в их возрасте. Но они почему-то походили на трех заблудившихся детей, которые попали в чужую компанию и растерянно глазеют вокруг. Их тяготило не только ощущение безродности и неприкаянности, но и сознание своей безрадостной молодости, почти лишенной надежд на будущее. «Что же с нами творится? – подумал Керн. – Ведь мы хотели радоваться и веселиться! Ведь у меня есть все, что может иметь человек, и даже, пожалуй, больше! Так в чем же дело?»
– Тебе здесь нравится? – спросил он Рут.
– Да, очень, – ответила она.
В баре воцарился полумрак, пестрый луч прожектора заскользил по танцевальному кругу, и на паркете вихрем закружилась стройная, хорошенькая танцовщица.
– Замечательно! – воскликнул Биндер и захлопал в ладоши.
– Чудесно! – Керн тоже зааплодировал.
– А музыка какая!
– Первоклассная!
Они сидели, полные готовности восхищаться всем окружающим, быть легкими и жизнерадостными; но все словно было посыпано пылью и пеплом, и они сами не знали, почему это так.
– Потанцевали бы! – предложил Биндер.
– Хочешь? – Керн встал.
– Кажется, я разучилась танцевать, – сказала Рут.
– И я разучился. Тем проще для нас обоих.
С минуту она поколебалась, потом встала и направилась с Керном к танцевальному кругу. Разноцветные лучи прожекторов шарили по танцующим.
– Вот видишь, дали фиолетовый свет, – сказал Керн. – Теперь нас никто не заметит!
Осторожно и не без робости они закружились в танце, но постепенно к ним пришла уверенность, особенно когда они убедились, что никто на них не смотрит.
– Как приятно танцевать с тобой, – проговорил Керн. – Вообще я все время открываю в тебе какие-то новые приятные стороны. Мало того, что ты со мной, так еще и все вокруг становится иным, прекрасным…
Рут сдвинула руку ближе к плечу Керна и легонько прижалась к нему. Медленно скользили они под ритм музыки. Лучи прожекторов стекали по ним, словно струи подкрашенной воды, и вдруг исчезли и горесть, и тяжесть. Остались только две нежные, юные жизни, тянувшиеся одна к другой, освободившиеся от теней страха и настороженности.
Музыка оборвалась, и они вернулись к столику. Керн неотрывно смотрел на Рут. Ее глаза блестели, взволнованное лицо озарилось каким-то лучистым, самозабвенным, почти смелым выражением. Вот проклятие, подумал Керн, почему же нельзя жить так, как хочется?.. И на какие-то секунды его охватило чувство страшной тоски.
– Поглядите-ка, кто идет! – сказал Биндер.
Керн поднял глаза. Коммерческий советник Арнольд Оппенгейм шел через зал, направляясь к выходу. Поравнявшись с их столиком, он озадаченно остановился и молча оглядел всех троих.
– Интересно! – буркнул он. – Чрезвычайно поучительно!
Никто ему не ответил.
– Так вот, значит, награда за мою доброту и помощь! – возмущенно продолжал Оппенгейм. – Я даю деньги, а их тут же растранжиривают по барам!
– Иной раз забыться куда важнее, чем хорошо поужинать, господин коммерческий советник, – спокойно возразил ему Биндер.
– Все это пустые фразы! Молодым людям вроде вас незачем шататься по барам!
– Бродяжничать по дорогам нам, пожалуй, тоже незачем, – ответил Биндер.