Возвращение седьмого авианосца
Шрифт:
— Я приказал довезти Кэтрин Судзуки до дома ее тети, адмирал.
— Знаю.
— Сэр, женщина оказалась из «Саббаха», — волнуясь сообщил Брент.
— И это я знаю, энсин. Утром мы проверили сведения о ней.
— Те «Юнкерсы», они несли бомбы, — продолжил Брент. — Хотели проскочить, пользуясь гражданскими опознавательными знаками. Вероятно, они случайно оказались вместе с самолетами, совершавшими налет. — Росс увидел, что все сидевшие за столом понимающе кивнули. — Она лгала во всем, сэр.
Заговорил Фудзита:
— Ее ложь раскрыть было трудно, пока мы находились в открытом
— Она позвонила. Связалась со своим другом-мусульманином Мана Саидом Хиджарахом. А ее тети Итикио Кумэ не существует.
— Не совсем так, Брент, — возразил Бернштейн. — Я разговаривал с ней сегодня утром.
— Черт подери! Настоящая тетя? Она сказала правду?
Израильтянин улыбнулся.
— Не совсем так. Есть тетя Кумэ, которая живет в Милилане, а не в Лайе, и кондоминиум действительно принадлежит их семье. — Брент почувствовал, как его щеки охватывает жар. — Но Итикио Кумэ ненавидит Кэтрин и говорит, что ее настоящее имя Фукико Хино. В 1974 году ее отчислили из университета за революционную деятельность — она всего лишь метнула бомбу в синагогу. Потом переехала во Францию, где встретила «Карлоса Якеля» — Ильича Рамиреса Санчеса — Аль Капоне террористов. Она долго жила с ним, была соучастницей убийства в Париже троих полицейских и информатора по имени Майкл Морикарбаль. Затем, когда запахло жареным, они удрали под крылышко Каддафи и исчезли на пару лет, за исключением одного маленького происшествия, когда женщина, по описаниям похожая на Хино, бросила гранату в лимузин Анвара Садата.
— Боже, — пробормотал Брент, — она намного старше, чем выглядит.
— Ей тридцать четыре. И насколько известно израильской разведке, а мы имеем достаточно пухлое досье на Фукико Хино, она провела несколько лет в Ливии в кругу марксистов различного толка, диссидентов и террористов и проходила подготовку в Эль-Хамре, где научилась умело обращаться с автоматом Калашникова, пистолетом Макарова, гранатометом, стреляющим гранатами РПГ—7, САМ—7 и с пластиковой взрывчаткой. В 1980 году она приняла участие в инциденте «Деметриос»…
Брент недоуменно спросил:
— Деметриос?
— Извините, энсин. Группа федаинов, палестинских партизан, загрузила греческий пароход «Деметриос» динамитом и ракетами и направила на Эйлат к побережью Рош Хашана, когда они узнали, что туда прибудет огромное количество израильтян на празднование Нового года. Они установили автопилот и покинули судно. К счастью, оно было перехвачено израильскими ВМС.
— И это сделала она? — не веря промямлил Брент.
— Она была вторым человеком после своего нового любовника Мухаммеда Абу Кассема. Мы называем его Надер.
— Дальше, — глухо попросил американец.
— Есть сведения, что в течение последних пяти лет ее видели на Кубе, в Сальвадоре, Чили, Ливане и Греции в качестве инструктора. Она также помогала разрабатывать план нападения на казармы морской пехоты в Бейрутском аэропорту.
Вмешался Фудзита.
— Благодарю вас, полковник Бернштейн. — Его глаза сконцентрировались
К Бренту обратился Мацухара.
— Вы мстили за нас там, на стоянке. А мы запомним Кэтрин Судзуки-Хино или кто бы она ни была.
— Правильно, — согласился Фудзита. И потом, растянув лицо в усмешке, словами, принесшими облегчение Бренту, самурай Фудзита подытожил: — Мы, японцы, превозносим месть — месть сорока семи самураев, но следует помнить, что нельзя требовать, чтобы она длилась вечно. Как можно реагировать на мгновения, когда жизнь есть не что иное, как череда мгновений? Нет, только долг по отношению к микадо — ясный, чистый и вечный — может выдерживать стремительный натиск времени. Давайте отставим это неприятное происшествие и заглянем в будущее — темное от грозовых туч новых опасностей. — Черные глаза сверкнули в направлении летчика. — Но Йосисан, если представится соответствующая возможность… — Оба японца улыбнулись друг другу.
Брент вздохнул, чувствуя, как давящая тяжесть тревоги упала с его плеч. Раздался стук в дверь, и адмирал кивнул энсину. Брент открыл ее и ввел кэптена Уилфреда Роудса и сопровождавшего его писаря с огромным портфелем.
— Извините, что помешал. Финансовый вопрос, — сказал докмастер, оглядывая рубку.
— Члены моего штаба. Можем обсуждать любой вопрос. Садитесь, — пригласил Фудзита.
Усевшись, кэптен достал из портфеля толстую пачку документов.
— Счета за ремонт, пользование доком, вооружение и топливо на сумму двадцать два миллиона четыреста пятьдесят шесть тысяч двести тридцать четыре доллара и двадцать один цент. И, как я понимаю, вы ожидаете, что мы заправим еще семь кораблей сопровождения. Наши PBY их уже засекли.
Марк Аллен с лукавым огоньком в глазах тихо спросил:
— А за что двадцать один цент, кэптен?
— Это всего лишь часть суммы счета, адмирал, — с жаром ответил Роудс.
— Счета оплатят, — сказал Фудзита. — Перешлите их в Национальный департамент по обслуживанию и ремонту техники.
— Не в Управление сил самообороны?
— Нет, кэптен. «Йонага» нарушает статью девятую Конституции Японии. Мы заявлены как памятник истории, — объяснил Фудзита. — «Йонага» зафиксирован в Регистре национальной техники. Счет вышлите им.
— Обязательно, обязательно. — И похлопав по портфелю, добавил: — У меня с собой для вашего сведения копии документов с постатейными расходами.
— Хорошо. Мой старший помощник их изучит. Можете вернуться к исполнению своих обязанностей.
— И еще, адмирал, — сказал Роудс, поднимаясь. — Корабли эскорта должны прибыть завтра.
— Знаю. Согласно моему приказу.
11
На следующий день листы были приварены, док затоплен, «Йонага» снялся с якоря и двинулся к югу от острова Форда, хотя из чрева корабля еще; доносились звуки молотков и пневматического инструмента — подчиненные капитана третьего ранга Фукиоки выправляли поврежденные переборки и ставили на место силовые балки. Герметичность третьего машинного отделения была восстановлена.