Возвращение в Ахен
Шрифт:
— Выходите! — распорядился он.
В пещерке что-то пискнуло и дернулось. Ингольв не собирался давать хэнам время опомниться.
— Одо, давай! — сказал он, указывая на скальный карниз.
Толстый Брандскугель обрушил свой моргенштерн на скалу. Послышался гул.
— Мы выходим! — закричал насмерть перепуганный голос, и два пестрых мохнатых клубка выкатились под ноги капитану. За их спинами рухнул карниз. Одо удивленно посмотрел на сокрушенные им камни, потом перевел взгляд на командира и застенчиво улыбнулся.
Ингольв
Кари же, будучи еретиком, вскинул голову и взглянул на сумрачную тень с вызовом.
— Кто ты такой? — спросил он резко и сам удивился: не ожидал от себя подобной решимости. — Зачем ты ворвался в мой дом?
Несмотря на то, что хэн был маленького роста и совершенно безоружен, его величественные манеры не показались Ингольву смешными. Но независимо от того, какие чувства вызывал пленник у капитана, скальный житель был сейчас для него врагом. Вальхейм поднес к его подбородку свою тонкую саблю:
— Посмотри по сторонам. Видишь?
Голубые глазки Кари метнулись влево, вправо; они цепко ухватили направленные на него стрелы.
— Вижу, — сказал он наконец.
— Раз видишь — зачем задаешь вопросы? — сказал Вальхейм, убирая саблю.
Хэн перевел дыхание, собрался с мужеством и плюнул ему под ноги. Неожиданно Ингольв сам себе стал напоминать Косматого Бьярни, и его даже передернуло. Слишком близко был Ахен. Слишком близко — и недосягаемо далеко. И это не давало ему покоя.
Один из лучников сказал, явно имея в виду Кари:
— Пристрелим этого заморыша, ваше благородие, а? Больно уж наглый, сил нет.
Ингольв повернулся на голос.
— Кто это высказался? — поинтересовался он ледяным тоном.
Но лучник не струсил.
— Я, — произнес он. Это был широкоплечий парень лет двадцати двух с очень светлыми, почти бесцветными глазами, в которых резко выделялись черные точки зрачков.
— Петипас, за распущенность отсидишь трое суток на одной воде.
Солдат побледнел от злости и скрипнул зубами.
— Так он, ваше благородие, не со зла, — вступился Брандскугель. — Он же только в том смысле, что для допроса и одного хватит…
— Молчать! — рявкнул Ингольв. Однако наказывать Брандскугеля не стал и, судя по тому взгляду, который Петипас бросил на толстяка, мстительный лучник отметил это про себя.
Ингольв велел связать обоих хэнов. Глядя, как Дагоберт, затягивая узлы, пыхтит от усердия, капитан покачал головой. Как бы совсем не удушить бедняг этими веревками.
Кари теперь молчал. Слезы потихоньку
Связанные хэны были погружены на Брандскугеля и доставлены в замок. С оглушительным грохотом захлопнулись за ними ворота.
Возле донжона Ингольв остановился.
— Дагоберт, забери у Петипаса лук. Отведешь на гауптвахту.
— В железо заковать или как, ваше благородие? — уточнил Дагоберт, с готовностью хватая Петипаса за шиворот.
— В железо не надо. Просто под замок.
Дагоберт ухмыльнулся.
Но капитан уже отвернулся от него.
— Остальные свободны. Одо, иди за мной.
Толстяк со своей легкой ношей затопал по ступенькам, поднимаясь вслед за капитаном к личным покоям Торфинна.
Они застали чародея в том же кресле и в той же позе. Казалось, с тех пор, как Ингольв вышел из комнаты, Торфинн ни разу не пошевелился. Услышав шаги и стук захлопнувшейся двери, Торфинн открыл глаза.
Повинуясь жесту командира, Одо Брандскугель свалил пленников на пол. Кари начал барахтаться, Кабари же лежал неподвижно, как полено, и, видимо, полностью покорился своей участи.
Несколько секунд капитан наблюдал за тщетными попытками Кари утвердиться на ногах, потом наклонился и подхватил его. Широкой жесткой ладонью Ингольв провел по лицу скального хэна, стирая с его щек пыль, пот и слезы и убирая с глаз огненные пряди волос.
— Хорошо, — прозвучал низкий медленный голос, и Кари невольно приоткрыл рот, глядя на громадную черную фигуру Торфинна. — Хэн. Как звать?
Кари молчал. Торфинн выжидательно посмотрел на Вальхейма, но тот продолжал удерживать Кари за хрупкие плечи и явно не собирался бить его. Торфинн еле заметно двинул плечом.
— Я спросил твое имя, хэн, — повторил чародей.
Связанный Кабари судорожно задергался на полу и придушенно завизжал сквозь капюшон:
— Не трогайте его! Он еще совсем молодой! Ему и двух сот нет, откуда умишке взяться? Кари, Кари его зовут. Кари, почему ты молчишь? Они уже убили тебя?
— Нет, — сказал Кари, не поворачиваясь в его сторону.
— Ладно, — произнес Торфинн. — Скажи мне, Кари, что ты знаешь о морастах, о болотных людях? Если ты знаешь достаточно, это спасет тебе жизнь.
— Они наши соседи в мирах Элизабет.
Торфинн с размаху хлопнул ладонями по хрустальным шарам, украшавшим его кресло, и золотой перстень зазвенел, ударившись о камень.
— Не прикидывайся глупеньким, Кари. Я спрашиваю о тех двоих, что были у тебя в гостях.
— Учтивые и отважные воины, — сказал Кари и поднял свои круглые брови, собирая лоб в складки. Судя по этому жесту, он не относил Торфинна и его подручных к той же категории.