Возвращение в темноте
Шрифт:
Отложив фотографию в сторону, он взял в руки другую, оказавшуюся спрятанной за первой, меньшего размера. Это была фотография Рейчел. На ней было атласное платье цвета морской волны с глубоким вырезом. Она была накрашена, а на шее красовалось жемчужное ожерелье, позаимствованное, очевидно, у Мэтти. На этой фотографии она выглядела красивой и совсем взрослой. Похожа на выпускницу школы, подумал Кроукер. Однако лицо ее не выражало счастья. Кроукер вынул из кармана снимок, который подарила ему Мэтти, и стал их сравнивать. На одной фотографии Рейчел была застигнута
Кроукер положил было выпускную фотографию на место, но что-то привлекло его внимание. Оказалось, под ней еще что-то есть. К своему неописуемому удивлению, Кроукер обнаружил под верхней фотографией свою собственную. Он не сразу вспомнил, где и когда была сделана эта фотография, но потом сообразил, что это было в Форест-Хилл, на свадьбе его кузины. Но, насколько помнил Кроукер, он снялся тогда вместе с Мэтти. Поднеся фотографию к свету, он увидел, что левая сторона снимка аккуратно отрезана. Приглядевшись, Кроукер нашел-таки плечо и бедро сестры.
Поставив все фотографии на место, он начал методичный осмотр ее комода, выдвигая ящик за ящиком, проверяя их углы, роясь под стопками черных футболок и хлопчатобумажных блузок, лифчиков и трусиков. Он искал две вещи: наркотики и дневник. Он знал, что девочкам ее возраста свойственно вести дневники, записывать в них все свои тайны. А у его племянницы тайн было предостаточно. Например, кто такой этот Гидеон? Мэтти считала, что это один из ее друзей, а Кроукеру казалось, что он мог быть еще и поставщиком наркотиков. Однако ничего интересного он не нашел, если не считать саше с запахом сирени в нижнем ящике.
Небольшой стенной шкаф оказался полупустым. Там было немного одежды, преимущественно черного цвета, три пары джинсов, две пары высоких ботинок на толстой подошве с высокой шнуровкой типа армейских и множество черных кожаных ремней с металлическими пряжками всевозможных форм и размеров. Кроукеру тут же вспомнилась девушка с фотографии в прозрачном плаще, под которым был надет такой же ремень. В самом углу шкафа он нашел черную кожаную куртку. На спине было выведено от руки белой краской «Манман».
Прямо под курткой на полу валялось то самое атласное платье, в котором она была сфотографирована. Бережно подняв платье, Кроукер повесил его на плечики и тут заметил на полу нечто любопытное. С помощью стального когтя он извлек на свет Божий красный резиновый мячик с прикрепленными к нему шелковыми шнурками. Кроукеру уже доводилось видеть такие штуки раньше. Это был своего рода кляп, которым пользовались сектанты для своих сатанинских ритуалов. Шарик вставляли в рот, а шнуры завязывали сзади на затылке, чтобы человек не мог выплюнуть его.
Кроукер долго не мог оторвать взгляда от резинового мячика. В висках у него стучало. Рейчел превращалась для него во все большую загадку. Когда дело касалось секса, его лозунгом всегда было «Живи сам, и дай жить другим», но это открытие потрясло его. Ведь дело касалось его племянницы, а не какого-нибудь члена секты «хлыстов».
Он вспомнил лицо Мэтти, смущенное и болезненно стыдливое, когда она говорила об отношениях между Рейчел и ее отцом. Теперь Кроукер отчетливо видел во всем этом влияние сатанинской секты, пусть даже только на эмоциональном уровне. А что, если сексуальные отношения Рейчел с Гидеоном не исключали и настоящих половых актов с сатанинскими извращениями?
Наконец, он стряхнул с себя оцепенение и положил резиновый мячик в карман. Ему вовсе не хотелось, чтобы его нашла сестра. У нее и так хватает горя.
Прежде чем продолжать осмотр, Кроукер бережно разгладил атласное платье. Ему казалось совершенно необходимым разгладить все до единой морщинки, словно таким простым способом он мог восстановить тот образ юной девочки, который сложился у него до того, как он обнаружил этот злосчастный резиновый мячик, наполнивший его душу страшными подозрениями.
Потом он методично осмотрел содержимое карманов кожаной куртки. Там он нашел полпачки жевательной резинки, несколько бумажных салфеток, тринадцать центов мелочью и небольшой плотный шарик из алюминиевой фольги. Стальным когтем он осторожно развернул фольгу, внутри не оказалось ничего, кроме следов белого порошка. Он понюхал его, потом осторожно лизнул. Возможно, это был кокаин, но определить это наверняка было невозможно – слишком мало его было.
Засовывая жевательную резинку обратно в левый карман куртки, он вдруг почувствовал что-то твердое под подкладкой. На него нахлынула волна дурных предчувствий. Вывернув куртку наизнанку, он осмотрел швы и нашел место, где стежки были крупнее и казались сделанными наспех и вручную. Выдернув нитку, он вытащил из-под подкладки крошечный пластиковый пакетик с белым порошком весом в одну унцию. Открыв пакетик, Кроукер осторожно попробовал на вкус его содержимое и тихо выругался. Ошибки тут быть не могло – кокаин!
Мэтти все еще была занята на кухне. Сварив кофе, она теперь резала ломтиками кекс с изюмом, вынутый из морозилки.
– Неприкосновенный запас на крайний случай, – сказала она, засовывая поднос с кексом в микроволновую печь. – Если сейчас не крайний случай, то я не знаю, что это такое. Нашел что-нибудь интересное?
– Да, кое-что, касающееся Гидеона и Рейчел, – тихо сказал Кроукер.
Страх исказил лицо Мэтти, когда она увидела в его руках пакетик с кокаином.
– Господи, что это? – Она приложила пальцы ко рту.
– Да, это кокаин, – кивнул Кроукер. – Я нашел его в шкафу Рейчел.
Кроукеру было больно смотреть на нее. Микроволновая печь звякнула, и Мэтти машинально открыла дверцу. Кухня наполнилась запахом изюма, грецких орехов и корицы. Некоторое время оба молчали, потом она сказала:
– Лью, скажи мне, ради Бога, что она с собой сделала?
– Не знаю, – мягко ответил Кроукер.
Она переложила ломтики кекса на тарелки и, облизав пальцы, стала наливать кофе в светло-зеленые кружки. Однако ее измотанные нервы дали о себе знать, она слегка покачнулась и пролила кофе на стол.