Возвращение Ворона
Шрифт:
Человек носящий такой кафтан, считался особой приближённой к Великому Князю и пользовался безусловным авторитетом и покровительством Боярской Думы.
Один из архидиаконов достал чернильницу с пером, учётную грамоту, положил их передо мной н стол и попросил принять и расписаться в грамоте.
Я внимательно прочел грамоту, чем вызвал еще одну улыбку Аввы. А потом расписался в ней.
Окружающие, некоторые с интересом, некоторые с нескрываемой завистью наблюдали за происходящим стоя.
— Что прикажете делать
Я на самом деле пока ещё не знал, как следует распорядиться с дарами.
Я осмотрел учеников. По восхищённым взглядом окружающих, я понял, что я хорошенько утёр нос Жаботинскому и его компании.
Леона, поначалу обидевшаяся на меня за отказ завтракать с ней вместе, теперь смотрела совершенно иначе.
Ее глаза, так же, как и глаза всех девчонок горели от восторга.
Десять минут назад я был тем, кто не в состоянии оплатить своё проживание и пропитание в училище.
И поэтому должен унижено обедать завтракать на кухне вместе со стряпчими и такими же бедолагами как я.
Теперь же, мой социальный статус, если не поравнялся со статусом учеников, получавших обучение по первому классу, то по крайней мере очень приблизился к ним.
— Уважаемые наставник Протопоп Аввакум, и архидиаконы, позволено ли мне просить вас хранить моё серебро в училище? — спросил я, глядя на Авву.
Он едва заметно кивнул в знак согласия и задал встречный вопрос
— Вы желаете сдать на хранение весь Дар Государя или все же какие-то средства вам понадобятся?
Я подошел к сундуку. Велел отворить крышку.
Глава 6
Ученики вытянули шеи
В сундуке показались мешки с монетами, уложенные аккуратными рядами.
Я вытащил один из них.
— Уважаемые наставник Протопоп Аввакум, и архидиаконы, не сочтите за грубость. Достаточно ли будет одного мешка серебром для того, чтобы добавить в трапезную еще один зал, где отныне будут столоваться все те, кто ест на кухне?
Авва улыбнулся и доброжелательно кивнул.
— Более чем достаточно.
Я вытащил из сундука два мешка и положил их на стол.
— Я жертвую эти три мешка на устройство зала для самых бедных учеников. Все что останется — прошу употребить на пользу училищу.
Авва медленно трижды захлопал в ладони. Ученики и диаконы подхватили.
Я дождался окончания аплодисментов и произнес.
— Это еще не все. Вчера мы потеряли троих наших братьев. Их поглотили вайты. У них остались семьи. Желаю выделить каждой семье по мешку серебра. Я вытащил еще три мешка и положил нас стол. Такого никто не ожидал.
В каждом мешке было монет на двадцать тысяч. Я понимал, что это очень крупная сумма.
Я увидел в глазах Аввы искреннее уважение.
Значит я на правильном пути. Мне нужно было еще покрыть долг моего братца — тридцать тысяч Ваське Губе.
В сундуке оставалось еще очень много денег. Ну что же это приятное чувство — когда ты молод и очень богат.
Остальные монеты я разделю на три части.
Треть пущу в бизнес. Треть оставлю на хранение. А треть использую на возрождение мощи Рода — подкуп чиновников, подарки боярам, жалование толковым людям, создание боевого крыла клана.
— Ну что же, решено. Еще раз поздравляю. Садитесь.
Из кухни вылез Кольцов, он старался не смотреть в мою сторону.
Авва с архидиаконами собрались уходить.
— Наставник, прошу прощения, еще одно…
— Слушаю?
— В честь победы над вайтами, не откажите выпить с нами по кружке…
— Кваса… — нахмурился один из сопровождавших Авву, — в училище разрешен только квас! Но сейчас не время пить квас. Он у нас раз в неделю.
— Конечно же, по кружке кваса! — улыбнулся я, делая вид, что ничего не слышал про несвоевременность — Прохор! Я дугой подбросил в его сторону серебряную монету. Он ловко перехватил ее.
— Можно в виде исключения угостить всех квасом? — я постарался сказать так, чтобы это выглядело принятым решением
— Гм, — Авва снова улыбнулся, — сорванец! Кваса всем за счет боярина Воронова! А пошить тебе кафтан синей царской парчи, я распоряжусь.
Кафтан царской парчи — символ предпоследней ступени в боярской иерархии.
Синим цветом отличали самых высших, самых достойных бояр. Дальше шла только думская серебристая парча и царская — золотая.
После этих слов Авва сделал жест, молодцы и младшие дьяки убрали деньги, а затем степенно удалились, Прохор разглядывающий серебряную монету заметно повеселел.
— Прохор… Не серчай на меня. Не хотел я тебе в нос…
— Да че уж там, дело прошлое. Я уж и сам виноват-то. Я не знал, что вы вон как. По первому классу идёте, барин!
— Заметано. И пригласи, наконец, Ивана Горохова и всех, кто на кухне столуется.
— Будет сделано, барин! Сей момент! — он понесся сломя голову в кухню.
Я довольно осмотрелся. Девчонки махали мне своими приятными ладошками. Парни улыбались и только один Жаботинский сурово сверлил меня глазами, не скрывая своего яда.
Может быть и зря я планировал его реабилитировать в глазах Думы Наставников.
Он показал большой палец правой руки вверх, затем повернул его горизонтально в сторону и медленно провел им от одного левого уха к правому по своему горлу.
Я понял, что мой конфликт с ним только начинается.
***
И не ошибся.
После всеобщего завтрака, когда Иван Горохов и другие ученики поднялись из подвального этажа в золотой зал, мы отправились на занятия.
Всю дорогу к учебному корпусу моя интуиция подсказывала мне, что Жаботинский вел себя так не спроста.