Возвращение. Части 1-3

Ищенко Геннадий Владимирович

— А вы что скажете, девушка? Людмила, кажется?

— В этом у нас одно мнение на двоих, — ответила Люся. — Не думаю, что ваш экзамен будет так уж трудно сдать. Вот не вылететь потом…

— Браво! — сказал он. — Вы умница. Поступить не так легко, но доучиться до выпуска гораздо труднее, здесь вы правы. Иной раз половина студентов отсеивается, особенно на актерском. Но вас я бы принял и без того звонка, есть у меня такое право, а на вас я уже налюбовался на экране и примерно представляю, на что вы способны. Это хорошо, когда актер обладает такими вокальными данными. У вашего друга они слабее, но вот сценическое мастерство развито хорошо. Если вы действительно хотите учиться на нашем факультете, я могу

вас зачислить в свою студию. Поверьте, что экзамен в вашем случае это пустая формальность, и, если об этом узнают, все поймут правильно. Не вы одни такие, так что считайте себя уже зачисленными, приходите первого сентября и постарайтесь заниматься так, чтобы не вылететь из института. Если докажете свою непригодность, вам никакой звонок не поможет, да вы и сами не захотите остаться. Договорились?

— Если ваше решение вызвано нашими выступлениями, а не звонком, тогда договорились.

— Тогда расскажи мне анекдот, и можете быть свободными.

— У одного актера спросили, кто сейчас, по его мнению, самый популярный артист? "Нас несколько" — скромно ответил он.

— Жулик! — констатировал мэтр. — Ладно, в следующий раз расскажешь что-нибудь подлиннее. Идите в комиссию к Инне Павловне. Она вернет вам документы и выдаст памятку о том, что вам будет нужно для учебы.

— Поступили, — сказал я маме. — Теперь мы студенты ВГИКа. Приняли без экзамена.

— Это из-за ваших концертов? — спросила она.

— Завкафедрой сказал, что да. Но был еще звонок, по-видимому, из ЦК. Мне это не нравится, но выделываться не стал. В случае чего у Герасимова могут быть неприятности.

— А кто он? — спросила Люся.

— Выдающийся человек, — пояснил я. — Режиссер, сценарист и актер. Вместе с женой ведет актерскую студию. После смерти его именем назовут ВГИК. Так что нам с тобой повезло, если, конечно, не вылетим.

Глава 5

— Сегодня у нас вводная лекция, — сказал Герасимов своим первокурсникам.

Нас было таких двадцать восемь душ: шестнадцать ребят и двенадцать девушек. Сегодня было первое сентября, и все принятые на актерский факультет разошлись по студиям и внимали своим ведущим.

— У вас будет много предметов, — продолжил Герасимов. — Не сдадите любой из них, и вас, скорее всего, отчислят. Но вы можете сдать их все на отлично и быть отчислены, если не овладеете главным — мастерством актера. Здесь, в этих стенах вы будете делать себя мастерами, а я вам в этом по мере сил постараюсь помочь. Не всем из вас повезет, кто-то будет отчислен. Не стоит воспринимать это как личную трагедию: значит, это не ваше, и нужно себе искать профессию по плечу. У всех сидящих в этой студии есть артистические способности, иначе вас бы здесь не было. Разовьете вы их или покинете стены института, будет зависеть только от нас. Занятия в студии отличаются от занятий в аудиториях других вузов тем, что вас здесь мало и я буду работать со всеми вами вместе и с каждым в отдельности. А сейчас для поднятия духа Геннадий расскажет нам анекдот.

— Я не ослышался, мэтр? — спросил я, демонстративно ковыряя в ухе. — Как-то очень слабо, по-моему, этот жанр сочетается с занятиями.

— Ты не прав. Правильно донести до слушателей любой рассказ должен любой из вас. Вот мы сейчас и посмотрим, как ты это сделаешь. Заодно поднимешь всем настроение. На сцене это у тебя получалось неплохо. Кстати, у тебя уже появились подражатели. Давай, не заставляй себя упрашивать.

— Надеюсь, что это не войдет в систему, — пробурчал я. — Меня уже в школе достали просьбами рассказать анекдотик. Ладно, слушайте. На съемках фильма главный герой должен броситься в воду с моста. По условиям крупного плана его нельзя заменить каскадером. "Но я не умею плавать

и сразу пойду ко дну!" — возмущается актер. "Ничего, эта сцена в фильме заключительная" — успокаивает его режиссер.

— Ты схалтурил, — сказал Герасимов, когда все отсмеялись. — Рассказал неплохо, но много хуже, чем мог. Есть причина?

— Люди очень падки на юмор, — мрачно ответил я. — Причем практически все. Мне бы очень не хотелось становиться штатным клоуном института. Одно дело — веселить людей с эстрады, другое… ну вы поняли.

— Понял, — кивнул Сергей Апполинариевич. — Остаться незаметным у тебя не получится, а твои выступления видели все, так что просьб рассмешить тебе не избежать. Выполнять их или нет — решать тебе самому, а на моих занятиях я ни тебе, ни кому другому халтурить не позволю. Встань и расскажи что-нибудь другое в полную силу. Представь, что ты на эстраде.

— Актриса предъявляет претензии режиссеру: "Почему вчера в сцене выпивки реквизитор подал мне обыкновенную воду? Я требую, чтобы подавали настоящую водку!" "Согласен, — отвечает режиссер. — Но с условием, что в последнем акте вам подадут настоящий яд".

— Вот! — поднял руку Герасимов, когда стих смех. — Все заметили разницу? Первый раз он просто рассказал смешную историю, второй — он ее сыграл в лицах. И сыграл прекрасно! Этому вы все и будете учиться, конечно, не на анекдотах. Запомните, что, играя, актер ни в кого не перевоплощается, а остается самим собой. Если вы будете в каждой роли перевоплощаться, скоро познакомитесь с санитарами. Но, оставаясь самим собой, он должен глубоко понять своего героя и изобразить его так, чтобы у зрителей не зародилось и тени сомнения.

Первая лекция не была занятием. Герасимов поднимал нас одного за другим и предлагал рассказать о себе. Он знакомился с нами, а мы — друг с другом. Еще до начала лекции меня удивил возрастной состав студентов. Здесь были совсем еще девчонки, на мой взгляд, даже моложе моей жены. Как потом выяснилось, я действительно не ошибся: Наталья Белохвостикова была младше Люси. Были и другие, кого я сразу узнал. Наталья Бондарчук, которая родилась в один год со мной, Наталья Аринбасарова, которая уже имела маленького ребенка и была старше нас на четыре года, и Николай Еременко, родившийся чуть раньше меня. Георгия Николаенко я в лицо не помнил, только по его работам. Ему, как и Аринбасаровой, уже исполнился двадцать один год. Дополняли список знаменитостей Наталья Гвоздикова и Талгат Нигматулин. Остальных я не припомнил, поскольку в той жизни почти не интересовался театром и актерами кино, игравшими в эпизодах. Видимо, подняться выше у них не получилось, или их вообще отчислили до выпуска.

— Сейчас у вас будет лекция по истории мирового кино, — сказал Герасимов. — Вести этот предмет будет Кира Константиновна Парамонова. Она у нас заведует кафедрой кинодраматургии. А я с вами прощаюсь до завтра. Можете идти, я задержусь в студии.

— Расскажи анекдот! — подошел ко мне Еременко, когда мы вышли из студии. — Да шучу я, чего ты так скривился! Вы же с Людмилой приехали из Белоруссии? Я тоже оттуда.

— Не называй ее Людмилой, — сказал я Николаю. — Ей больше нравится, когда зовут Люсей.

— Здорово вы выступаете, — подошла к нам Бондарчук. — Песни замечательные, и печешь ты их, как блины. Геннадий, что думаешь делать после занятий?

— Он уже занят, — со значением сказала Люся.

— Я не в том смысле, — засмеялась Наталья. — Но хорошо, что предупредила, буду иметь в виду. Я просто хотела кое-кому предложить собраться в кафе. Не хотите в кафе, можно у нас дома. Вас я обоих приглашаю.

— Спасибо, Наташа, — поблагодарил я. — Скорее всего, пойдем. Но давай сначала дождемся конца занятий. Сегодня, как я понял, серьезно за нас браться не собираются. Пошли быстрее, а то опоздаем на лекцию. Еще и аудиторию искать.