Возвращение. Части 1-3
Шрифт:
— Без проблем, — ответил я. — Нам к ним добираться самим?
— Таких жертв от вас не требуется, — засмеялся он. — одевайтесь и выходите со двора, а я сейчас подъеду.
Через десять минут мы уже стояли на выезде со двора, а вскоре подъехал и "Москвич", за рулем которого сидел Виктор.
Музыкантов оказалось пятеро.
— Олег Астахов, — представился один из них. — Я здесь вроде старшего. Инструменты — гитара и скрипка.
— Игорь Гордеев, — наклонил голову самый высокий из парней. — Те же инструменты.
— Виктор Калачов, — сказал невысокий,
— Николай Маклаков, клавишные и труба, — сказал невысокий парень с круглым лицом и уже заметной полнотой.
— Тоже Олег, но Бельский, — представился последний член группы. — Контрабас.
— Нам сказали, что вы хотите с нами поговорить, а потом уже решите, помогать или нет, — обратился я к ним. — Давайте я тогда сначала скажу, что нужно нам. Я пишу песни, причем не только детские. К сожалению, ни на каких других инструментах, кроме гитары, я играть не умею, поэтому Люсе приходится подбирать мелодии самостоятельно, и мы ограничены всего двумя инструментами. В некоторых случаях этого хватает, в остальных хорошая песня звучит… так себе. Сейчас у меня есть несколько новых песен, а до лета их будет еще две-три. Мы хотим, собрать из моих песен небольшой концерт и записать его на телецентре. Вам нужно будет сделать аранжировку для своих инструментов, а потом свести все воедино. Если захотите потом исполнять наши песни сами — ради бога. Если будут проблемы с худсоветом по репертуару, мы сможем их решить своими силами.
— Мы бы хотели услышать что-нибудь из нового, — сказал Олег Астахов. — Давайте пройдем на сцену, там сейчас никого нет. Игорь, принеси гитару.
Для начала мы им исполнили "Годы бешено несутся".
— А теперь представьте, как эта песня прозвучит, если будем играть все вместе, — сказал я. — Что кислые лица? Тоже скажете, не по возрасту?
— Даже если пропустит худсовет, зрители засмеют, — виновато сказал Астахов. — Песня замечательная, и поете вы ее хорошо…
— Кажется, я уже где-то такое слышал, — сказал я, обращаясь к Люсе. — Причем именно такими словами. Олег, вы слышали наше выступление на концерте для милиции?
— Да, но…
— Я извинился за то, что песни не по возрасту, но мог бы и не извиняться, они и так отбили бы себе руки аплодисментами. Если бы была готова и эта песня, я вас уверяю, что точно так же с восторгом встретили бы и ее. Сделаем запись, и ищите себе взрослых певцов или пойте сами.
— Сыграйте еще что-нибудь, — попросил он.
— Мы споем "Снежинку", — сказал я. — Только учтите, что без ударных она не очень хорошо звучит. Точнее, петь будет Люся, я здесь только играю.
— Когда приходит год молодой, а старый уходит вдаль, снежинку хрупкую спрячь в ладонь, желание загадай! — запела Люся.
— Припев здесь лучше петь всем вместе, — сказал я, когда мы закончили. — Есть еще одна песня, но мы ее не разучивали, потому что без партии трубы она не звучит.
— Мы подумаем, — сказал Гордеев. — Вы не обижайтесь, ребята.
— Никаких обид, — заверил я его. — Думайте. Когда решите, позвоните по этому телефону. Откажетесь — мы не обидимся.
— Я обижусь! — сказала Люся, когда мы шли мимо постамента с танком к своей машине. — Мог бы за меня не расшаркиваться. Целый вечер потеряли!
— Откажутся — будем петь песни из мультиков, — утешил я. — Такие, что любой худсовет пропустит. От улыбки станет день светлей, и слону, и даже маленькой улитке…
— Закрой рот, сумасшедший! — рассердилась подруга. — Нахватаешься холодного воздуха и заболеешь! И люди оборачиваются.
— Садитесь в машину, — сказал Виктор. — Не согласятся эти, договоримся с другими. У тракторостроителей есть хорошие ребята. А ты лучше действительно подбери что-нибудь детское, к чему искать неприятности на ровном месте?
— Подберем, — пообещал я. — Пусть, главное, продолжает тренироваться. Для многих хороших песен голос еще слабоват.
— А как вы его тренируете? — поинтересовался он. — Спрашиваю потому, что твой голос за полгода заметно изменился.
— Йогой мы его меняем, — пояснил я. — Дыхательные упражнения и мантры. Увеличивается объем легких, укрепляются голосовые связки. В небольших пределах можно поменять тембр голоса. Ничего в этом сложного нет, кроме каждодневного труда. Ну и, само собой, пение.
— Ты только не перестарайся с этими песнями, — предупредил Виктор. — Три-четыре новые песни в концерте могут удивить, но не являются чем-то из ряда вон выходящим. А вот десятка полтора… А мы весной в Москву начнем давать кое-какую информацию. Маловероятно, но кто-нибудь сможет сопоставить. Куда вам торопиться, еще вся жизнь впереди.
Глава 4
В середине марта я дописал рукопись "Волкодава" и передал ее в редакцию. Через неделю мне позвонили и попросили приехать. Чтобы не прибежать туда к концу рабочего дня, пришлось отпрашиваться у директора.
— Ты что, по мне соскучился? — усмехнулась она, когда я переступил порог ее кабинета.
— И это тоже, — сказал я. — Но, вообще-то, я здесь сейчас по другой причине. Позвонили из редакции, куда я отдал рукопись книги. Я должен у них появиться, но после занятий никак не успеваю, поэтому хотел отпроситься завтра с последнего урока. Это английский, а вы же знаете…
— Знаю, — прервала она меня. — На урок можешь не оставаться, а Ларисе Васильевне я сама скажу. Книга хоть хорошая?
— Мировой уровень, — скромно сказал я. — Спасибо, что выручили.
О моем знании английского она была наслышана от нашей англичанки, на уроках которой я теперь обдумывал свои дела, даже не делая никаких попыток это скрыть. Лариса Васильевна была женщиной умной и прекрасно понимала, что ее уроки мне ничего не дадут. На следующий день перед английским я оставил портфель Сергею и устроил небольшую пробежку от школы до троллейбусной остановки. Можно было попросить у Васильева машину, но я не стал наглеть. Время у меня теперь было, а троллейбус шел почти до самой редакции "Молодой гвардии".