Возвращение
Шрифт:
Мари уставилась на мужа. Он и вправду думает, что так легко отделался? Ну уж нет! Вопрос еще не закрыт! Наоборот, отныне многое должно измениться, потому что теперь она все знает и сделает то, что считает нужным… хочет он того или нет!
— Нет! — отрезала она. — Мы не закончили. Слышишь, Адриан? Да, я злюсь на тебя и не могу тебя простить. Для тебя наилучший выход — просто забыть о дочке Леони. Ты думаешь только о себе и милом твоему сердцу покое! Ты положил детство Мелины на алтарь своего эгоизма и считаешь, что я соглашусь с этим? Стоит мне только подумать об этой крошке, которая ничего не знает о своей матери и так хочет иметь семью… А ты запрещаешь мне взять ее к нам! Дочку Леони! Теперь я знаю, какой ты на самом
— Ты называешь это злостью? — насмешливо отозвался Адриан. — Посмотри на себя: настоящая мегера! Твои оскорбления беспочвенны, и ты это прекрасно знаешь. Ты злишься, потому что Леони тебе ничего не сказала, и мстишь мне за это. Прекрати истерику, прошу тебя! Ты ведь обычно такая мягкая, спокойная…
Мари сорвала с себя фартук и стала убирать со стола со скоростью, выдававшей степень ее возбуждения.
— Будь доволен, скоро ты обретешь свой обожаемый покой! Вот мое последнее слово: я считаю своим долгом удочерить Мелину. И даже если мне придется пойти против твоей воли, я не стану колебаться ни минуты. Так и знай!
Адриан, не находя слов, воздел руки к небу. Он решительно не понимал, что происходит. Выходя из кухни, он бросил через плечо:
— Пойди прогуляйся, надеюсь, это поможет тебе успокоиться! Я поступал, как мне диктовала совесть, ради блага нас всех. Тебя это шокирует? Ну и пусть! Мне добавить нечего!
Адриану хотелось хлопнуть дверью, чтобы дать выход своему раздражению, однако он сдержался, не желая будить Нанетт.
Мари подбежала к умывальнику и умылась холодной водой.
— Господи, я себя не помню от гнева… — прошептала она. — Помоги мне, умоляю! Дай мне сил!
Глава 12
Бегство
Мари на цыпочках поднялась в спальню. Она дрожала всем телом, однако решение уже было принято. Пребывая в состоянии крайнего волнения, она схватила чемодан и бросила в него кое-какую одежду. Потом трясущимися руками собрала предметы первой необходимости в несессер. Спустя полчаса она была готова.
«Я не останусь здесь больше ни секунды! Мне нужно все обдумать, но не здесь!»
Ей еще предстояло сделать самое трудное: написать записку тому, кого она покидала.
Адриан,
Я уезжаю и пока не знаю, надолго ли. Мне нужно побыть одной, все обдумать. Надеюсь, что когда-нибудь сумею тебя простить. Скажи Нанетт, что я уехала в Тюль навестить Поля и Лору. В общем, сочини ей что-нибудь правдоподобное, ты ведь специалист по измышлению историй и хранению секретов! Я зайду к Жаннетт и попрошу ее присмотреть за бабушкой Нан. О Камилле не беспокойся: я заберу ее из коллежа в пятницу вечером и привезу обратно в понедельник.
Мари
***
Спокойную и обходительную Мари невозможно было узнать в этой растрепанной женщине с красным лицом и неподвижным взглядом. Жаннетт очень удивилась, увидев на пороге своего дома супругу доктора Меснье в таком состоянии. Обеспокоенная, она стала уговаривать гостью войти.
— Нет, моя хорошая, у меня нет времени! — пояснила Мари. — Мне нужно успеть на автобус до Брива. Лизон ждет меня в «Бори». Жаннетт, хочу попросить тебя об услуге: ты сможешь присмотреть за бабушкой Нан, пока меня не будет? Она прилегла отдохнуть, и я не смогла ее предупредить о своем отъезде…
— Ведь ничего серьезного не случилось? — спросила Жаннетт с беспокойством. — Вы выглядите встревоженной, мадам Мари! Я вас никогда такой не видела… Что произошло?
Мари пожала плечами. Она не подозревала, что ее лицо так изменило волнение. То, как она выглядит, в настоящий момент было наименьшей из ее забот. Ее занимала только одна мысль — поскорее уехать!
— Моя дорогая Жаннетт, не беспокойся, — сказала она, целуя девушку. — Я просто хочу навестить Лизон. И вернусь очень скоро!
Это прозвучало фальшиво, выдавая Мари с головой, равно как и ее взбудораженный вид. Жаннетт не стала настаивать — мадам Мари торопилась и не желала исповедоваться. Девушка слишком уважала ее, чтобы позволить себе продолжать задавать вопросы.
— Будьте спокойны, мадам Мари! Я схожу к Нанетт через час. Не пропустите ваш автобус, он уже стоит на площади! Думаю, водитель собирается закрыть дверь…
Мари еще раз поблагодарила девушку и побежала к автобусу. Она боялась, что ей не хватит решимости, если Адриан выйдет из дома и попытается ее остановить. Но все произошло очень быстро: пять минут спустя тяжело груженный автобус уже катил по направлению к Бриву.
***
Мари смотрела на проплывающие за окном пейзажи. Высокие холмы, луга, реки казались ей одинаково серыми, с рыжеватыми проплешинами вспаханной земли. В низинах остались островки снега. Январь облачал природу Корреза в свое грустное одеяние.
«Я убегаю из собственного дома! — подумала она, с трудом в это веря. — Я никогда и представить не могла, что такое может случиться! О, как я на него за это злюсь! Как я злюсь…»
Мари чувствовала себя потерянной. Этот поступок был неожиданным для нее самой, но она не могла себя контролировать. События развивались неотвратимо, подводя ее к этому решению — жесткому, но логичному. Адриан будет стоять на своем относительно Мелины, но и она не уступит. Однако речь шла не только о сироте. Мари не хотелось думать о том, что было связано с ее тайной раной, о которой ей так хотелось забыть. Издерганная, с тяжелой головой, она надеялась собраться с мыслями где-нибудь — все равно где, лишь бы подальше от Адриана, один вид которого пробуждал в ней возмущение и недовольство. Их совместное будущее зависело от ее способности преодолеть кризис, который обрушился на них обоих. Чувствуя себя вконец обессилевшей, она закрыла глаза и положила голову на спинку сиденья.
Теперь предстояло решить, что делать дальше после столь поспешного отъезда.
«Если я явлюсь к Матильде или Полю, они перепугаются, увидев меня одну на пороге. Нет, я поеду в «Бори», к себе… Вернее, к Лизон! Я сяду на поезд, следующий в Лимож, а потом на местный поезд до Шабанэ. Но как связаться с Венсаном, чтобы он встретил меня на вокзале? Ничего, возьму такси. Один раз можно себе это позволить!»
Эти соображения чисто практического плана на время отвлекли ее от печальных размышлений. Однако стоило принять решение, как напряженное и бледное лицо Адриана снова возникло перед ее мысленным взором. Мари видела его гневный взгляд, когда он рассказывал ей о совершенном над Леони насилии. Ему было стыдно говорить об этом, стыдно за то, что он тоже мужчина, как и те подонки, которые сотворили такое… Мари понимала его отвращение, оно делало честь ее супругу. Однако с чем она не могла примириться, так это с его мнением относительно порядочности женщин, которые выбирали для себя жизнь, не соответствующую общепринятым нормам. Неужели это делало их законной добычей любого насильника? Послушать Адриана, так Леони была не жертвой, а чуть ли не виновницей случившегося! Мари считала, что это пристрастное мнение и проявление нетерпимости с его стороны. Никогда Мари не сможет простить супругу этих слов! Он не имел никакого права осуждать ее подругу только потому, что она жила не так, как другие. Не как «порядочная женщина»! Значит, остальные — непорядочные, все до единой? В чем отличие между ними? Это недостойно его…