Возвращенная публицистика. В 2 кн. Кн. 1. 1900—1917
Шрифт:
Комиссия, которой поручено было съездом столковаться насчет резолюции, предложила прежде всего обсудить спорный вопрос о том, должны ли быть сделаны вообще в данной резолюции какие-либо указания фракции для ее будущей работы.
Отказ съезда сделать указания, на взгляд б-ков, поляков и части латышей, был бы новым самоустранением съезда от такой работы, которой имела право требовать от него партия.
Делегация фракции перед самым голосованием внесла тут же оглашенное заявление в том духе, что принятие в резолюции каких бы то ни было директив заставит известную ее часть «подать в отставку». Что это значило, — бог весть, но действие свое это возымело.
К концу съезда была без прений принята резолюция, признающая, что «в общем и целом» фракция стояла на страже интересов пролетариата и революции.
В связи с вопросом о думской фракции съездом была принята резолюция «о национальном вопросе в Думе», рекомендующая фракции более внимательно отнестись
Дебаты по вопросу «об отношении к непролетарским партиям» были наиболее существенным моментом съезда, а принятие по этому поводу резолюции самым серьезным его моментом. Эта резолюция навсегда останется в активе партии.
Съезд выслушал 4 докладчиков. Тов. Ленин в блестящей речи дал исторический очерк различных решений этого вопроса в среде российской социал-демократии и анализ роли различных классов в российской революции, на этом обосновав те наши формулировки, которые после целиком вошли в принятую резолюцию. Тов. Мартынов исходил в своей формулировке из соображения об «общенациональной» революции и ставил дальнейшее развитие ее в зависимости не от успеха борьбы пролетарской партии против гегемонии кадетов над мелкобуржуазной демократией, а от успехов «общенационального» сплочения.
Докладчик бунда взял на себя трудную задачу примирить эти две точки зрения. Эта попытка была обрисована выше. Наконец, тов. Роза Люксембург в речи, которая с большим вниманием была выслушана всем съездом, подвергла критике воззрения, высказанные тов. Мартыновым, и рядом исторических справок по истории российского либерализма, с одной стороны, и истории отношений социал-демократии и самого Маркса к буржуазному либерализму — с другой, убедительно показала, что как теория, так и практика революционной cоциал-демократии требует той формулировки нашего отношения к непролетарским партиям, которое было дано в проектах поляков и большевиков. Из последующих речей заслуживает упоминания речь тов. Троцкого, направленная как против воззрений меньшевиков на возможность «сотрудничества» пролетариата с либеральной буржуазией в русской революции, так и против того «марксизма на вес», образчики которого были даны оратором бунда (Р. Абрамовичем), и речь тов. Плеханова, взошедшего на кафедру только для того, чтобы прочесть интересную цитату из Маркса, взамен более подробного выяснения своей точки зрения. Роль т. Плеханова на съезде была, кстати сказать, вообще — ролью человека, нашедшего точного выразителя своих взглядов в т. Мартынове, и потому не давшего себе труда самому рассказать о своих взглядах [172] .
172
Смысл этого замечания заключается в намеке на то, что Плеханов в 1905 — 1907 гг. стал единомышленником Мартынова, которого до раскола партии на большевиков и меньшеников бешено критиковал, как типичного оппортуниста.
Мы не будем здесь излагать споров, вертевшихся вокруг оценки кадетов и народнических групп. Съезд, после того, как тт. поляки сняли свою резолюцию, положил «в основу» большевистский проект. К этому проекту правое крыло съезда внесло до 70 поправок, из них до 35 приходилось на параграф о кадетах. Самая важная из них, формулировавшая допустимость соглашений с партией к.-д., была отвергнута и весь пункт был затем принят с единственной чисто редакционной поправкой.
Был принят и пункт о народнических группах, после страстных дебатов, вызванных стремлением м-ков специально подчеркнуть реакционно-утопические элементы этих групп, и, таким образом, провести в резолюции свою антиреволюционную и чисто кадетскую классификацию «прогрессивной городской и отсталой сельской буржуазии». Тов. Ленин в своей речи вскрыл, что в данном случае подобное подчеркивание и подобная классификация фактически были бы борьбой против конфискационных стремлений крестьянской массы и переходом социал-демократии на точку зрения левого кадета, стоящего между кадетизмом и трудовичеством. Этого кадета, — говорил Ленин, — тянет трудовичество, ибо оно политически революционнее, и отбрасывает направо, к кадетизму, — боязнь конфискации. В этом конфузном положении политического радикала — основа меньшевистской формулы. Но партия не может стоять на этой почве, которая, помимо воли, несмотря на ту или другую формулировку, объективно была бы для данной эпохи не осуждением утопической и реакционной идеологии интеллигентов народнических групп (она достаточно подчеркнута уже в большевистском проекте), а революционных, конфискационных тенденций массы крестьянства. После речи Ленина поправки м-ков были отвергнуты.
Отвержение указанных двух поправок, столь ясно вскрывших позицию меньшевиков, показало, что в вопросе об отношении к непролетарским партиям съезд в громадном большинстве стоит на почве революционной социал-демократии. На этой резолюции большевики объединили вокруг себя все неоппортунистические элементы съезда, собрав 2/3 его голосов. Победа революционного крыла была полная. Это настроение съезда было столь ясно, что м-ки не решились внести на съезд предварительно выработанный и отпечатанный ими (см. № 12 газеты «Нар. Дума») [173] проект резолюции, написав совершенно новый, представлявший большое улучшение сравнительно с тем принципом «комбинирования» действий пролетариата с шагами непролетарских партий, который составлял все политическое содержание первого проекта.
173
«Народная Дума» — ежедневная меньшевистская газета. Издавалась в Петербурге с 7 марта по 4 апреля 1907 г. Вышел 21 номер.
В той же атмосфере поворота съезда к принципам революционной социал-демократии обсуждался и вопрос о «рабочем съезде».
К сожалению, на самом съезде, на его официальных заседаниях вопрос этот не был поднят на высоту принципиальных дебатов и не связан с какими-либо практическими предложениями. И речь тов. Аксельрода, и речь т. Валерина [174] показали явственно, что «рабочий съезд» не вышел еще из стадии чисто интеллигентского обсуждения.
Большим недостатком речи Аксельрода, автора «рабочего съезда», было то, что о рабочем съезде в ней не было почти ничего. Мы не знаем ничего — так можно было бы резюмировать речь Аксельрода — насчет рабочего съезда, — когда он будет, откуда он придет, что принесет для партии? — Но мы надеемся на то, что «идея» съезда спасет нашу партию. Тов. Валерин, большевик, на эту «идею» не надеялся и старательно доказывал, что до сих пор эта «идея» фатально приводила к дискредитированию существующей партии. Отсутствие конкретной почвы для обсуждения «рабочего съезда», неумение связать эту «идею» с текущей действительностью, чисто литературный характер постановки этого вопроса у обоих докладчиков — сделал из этого вопроса — вопрос чисто академический. Единственным практическим было в этих спорах общее признание того, что агитация за рабочий съезд до сих пор ничего, кроме дезорганизации партий и стирания границ между социал-демократизмом и анархо-синдикализмом, не дала.
174
Лейтейзен (Линдов) Гавриил Давыдович (1874 — 1919), социал-демократ — интернационалист. В 1907 г. — член ЦК партии. После Октябрьской революции — член коллегии Наркомтруда, комиссар РВС 4-й армии. Убит белогвардейцами.
Резолюция по этому вопросу, внесенная большевиками и принятая 165 голосами против 99, характеризует последовательно роль политической и экономической организации в пролетарской борьбе, признает необходимым использование в целях укрепления и развития этих основных форм организаций пролетариата других, стихийно возникающих на фоне революционного подъема форм объединения рабочего класса, и признает безусловно вредною для классового развития пролетариата агитацию за рабочий съезд, ибо, как говорит пункт 4 резолюции — «идея рабочего съезда ведет по существу своему к замене социал-демократии беспартийными рабочими организациями длительного характера, а организационная и агитационная подготовка рабочего съезда неизбежно ведет к дезорганизации партии и содействует подчинению широких рабочих масс влиянию буржуазной демократии»...
Те же элементы съезда, которые объединились вокруг большевистских предложений по рассмотренным выше вопросам, провели и резолюцию о «Г. Думе», и о «профессиональных союзах», которая, подтверждая резолюцию Стокгольмского съезда, напоминает, кстати сказать, часто забывавшуюся, особенно тов. меньшевиками, задачу социал-демократии — «содействовать признанию профессиональными союзами идейного руководства с.-д. партии, а также установлению организационной связи с ней, — и о необходимости там, где местные условия позволяют, проводить эту связь в жизнь».
Последней резолюцией была резолюция «о партизанских выступлениях». Она зовет партию на «энергичную борьбу против этих последних» и постановляет распущение «боевых дружин». Для «большевиков» вопрос этот не был фракционным: среди них имелись и сторонники, и противники данной формы борьбы. Но резолюция, внесенная по этому вопросу, сначала меньшевиками, а затем меньшевиками, бундом, поляками и латышами совместно, была аргументирована таким образом, давала образчики «социологии» такого типа, что ни один из большевиков — противников «партизанских выступлений» не мог подать за нее свой голос. Часть большевиков воздержалась, часть голосовала против.