Возвращенный рай
Шрифт:
– Венди в порядке. – Он знал, что распространяться на эту тему не стоит. Лиза ревновала его к любой женщине.
– Ты еще не женился на ней?
– Нет.
– Почему же? Ты что, не любишь ее?
– Это не свое дело.
– Я твоя кузина.
– Но не моя воспитательница. Мне показалось, что ты хочешь поговорить о причинах моего приезда сюда, а не о моих намерениях в отношении Венди.
Лиза улыбнулась.
– Сдаюсь. Что ж, тогда рассказывай. – Она наклонилась над столом, чтобы взглянуть на бумаги, которые были там разложены, и он вдохнул запах ее духов – похожий на
– Списки вещей, украденных из замка во время войны. Уверен, что дед рассказал тебе об этом.
– Конечно, но почему они вдруг заинтересовали тебя?
– Потому что я на волоске от того, чтобы, возможно, возвратить их назад.
Она слегка присвистнула.
– Как же? Я думала, они потеряны навсегда.
– Все мы так считали. – И Ги пересказал ей все. Она слушала его внимательно и, докурив сигарету, достала из пачки новую.
– Значит… ты едешь в район Карибского бассейна, – проговорила она, когда он закончил рассказ.
– Надеюсь, да. Беда в том, что ни дед, ни мать не очень поддерживают эту затею. Мама – яростная противница поисков, другого я и не ждал; но и у деда имеются тоже сомнения.
– Почему? – В ее черных глазах на узком лице отразилась растерянность.
– Не знаю. Он, похоже, считает, что могут возникнуть непредвиденные неприятности. Честно говоря, я несколько удивлен этим. Его всегда переполняла ненависть к фон Райнгарду. Я думал, что он ухватится за любую возможность отомстить.
– Ну, ты знаешь дедушку. Он не станет делать ничего такого, что всколыхнет тихие воды его заводи, и в этом смысле с возрастом он становится все хуже. Другие тоже так поступают, верно? В старости они становятся все более непреклонными, более упрямыми в своих давно сложившихся привычках.
– Конечно. Но, как ты сама сказала, он очень стар. Я не хотел бы расстраивать его.
– Не отговаривал ли он тебя от этой затеи?
– Нет. Он дал мне свои архивы.
– Ну вот, видишь. Может быть, он даже рад, что ты взялся за то, что он не может уже сделать сам. Ги, тебе стоит выяснить, действительно ли тот человек – фон Райнгард. Этот мерзавец должен получить по заслугам. – Ее голос опять зазвучал резко, она стала говорить таким же тоном, каким она до хрипоты спорила о политике далеко за полночь с дружками левых взглядов, не оставляя камня на камне от старого мира. Ги улыбался этой ее задиристости.
– Значит, ты думаешь, я поступаю правильно?
– Абсолютно. Так хотелось бы поехать вместе с тобой. Но, думаю, мне нельзя…
– Конечно, Лиза. И я так думаю.
– Тогда держи меня хотя бы в курсе. Господи милостивый, как бы мне хотелось добраться до этого немецкого борова!
– Думаю, нам это удастся. Если мои предположения подтвердятся, я сдам его соответствующим государственным органам. Теперь мы живем в цивилизованном мире, слава Всевышнему… и благодаря союзникам.
– А также благодаря нашим мужественным соотечественникам и соотечественницам. Нельзя забывать и их вклад. Твой отец, твой дядя…
– Знаю, – отозвался он. Но все равно он почувствовал какой-то неприятный укол, что-то его
– Наверное, я виновата, – извиняющимся тоном произнесла она.
– Ну, что ты! У меня уже ум за разум заходит. Всему есть предел.
– Что это за фотографии? – Лиза снова склонилась над письменным столом, пододвинув к себе коробку с документами, движимая частично подлинным интересом, а частично желанием продлить ночную беседу. Ей не хотелось спать, и она не желала пропустить случай подольше побыть с Ги наедине. Завтра ей надо возвращаться в Париж, а он уедет в Англию, а потом, по всей видимости, на другой конец света. И она не знала, скоро ли увидит его опять. Ее печалило, что он приезжал так редко.
– Снимки драгоценностей. Разве ты не видела раньше их?
– Не помню. Думаю, не видела. – Она стала просматривать фотографии, нагнувшись так низко, что пряди ее волос коснулись его лица. Поняв, что она сделала это нарочно, Ги слегка отстранился.
– Вот, значит, как выглядит знаменитый триптих, – воскликнула Лиза, делая вид, что не заметила его реакции.
– Да, сцена из жизни Орлеанской девы. Впечатляют, правда?
– Думаю, да… если человеку нравятся такого рода вещи. – Она продолжала разглядывать фотографии, внимательно изучая их одну за другой. – Серебряные подсвечники… они, должно быть, стоят кучу денег…
– Но ценится не только их денежная стоимость, правда? Важнее их историческая и человеческая значимость.
– …небольшие часы в стиле Людовика Четырнадцатого, верно?., бронзовая статуэтка Цереры… как жалко… Наверное, когда тот негодяй собирал все, что ему понравилось, залы и комнаты опустели.
– Да, думаю, дед многое подкупил, чтобы заполнить пустоты. За исключением, конечно, триптиха. Ему не найти замены.
– Смотри, тут не только снимки художественных произведений. Кто такие эти люди?
– Какие люди?
– Вот здесь, посмотри. Вот эти люди.
Она пододвинула к нему фотографию. Перед фонтаном, на ближнем дворе замка стояла небольшая группа людей. Ги внимательно всмотрелся.
– Ну, это явно дед, а рядом, похоже, мой отец и твоя мать. А вот кто этот мужчина, не знаю… – Ги внимательно рассматривал незнакомца, стараясь понять, кто он такой. Ясно, что не дядя Кристиан. Незнакомец слишком высок и светловолос для представителя рода де Савиньи.
– Может быть, ухажер моей матери, – высказала предположение Лиза. – Очень симпатичный.
– Возможно. – Но Ги сомневался. Ужасное подозрение зародилось в его душе. – Уж не фон ли Райнгард это?
– Ну, вряд ли! Они не стали бы фотографироваться с ним, верно? И к тому же, этот человек не в форме.
– Не в форме. Но вспомни, он жил в замке и часто бывал здесь еще до того, как выгнал семью и определил замок под штаб-квартиру. Возможно, он не всегда ходил в форме… например, во время увольнительных.
– Мне все равно в это не верится. – Лиза продолжала перебирать фотографии. – Посмотри, одна твоя, Ги. Ах! Ну, разве не сладкий ребенок? Посмотри на эти толстые ножки! Тебе тут около года.