Впечатляющий пик
Шрифт:
Из-за обиды беру Павла под руку, он снова что-то говорит. Проходим мимо, сил не хватает для того, чтобы просто поздороваться. Не хочу и не могу быть любезной, не сейчас, когда так отвратительно внутри и от ревности хочется рвать землю ногтями.
А потом словно ветер проносится мимо, через секунду Павел оказывается на земле, совсем как Егор, тогда во дворе, он летит в грязь, падая на задницу, собака огрызается, показывая острые клыки, лает, пытаясь броситься на обидчика своего хозяина.
– Я же тебе говорил, не вздумай! – рычит Глеб Дмитриевич, стоя над распластавшимся на земле
Похоже он просто пихнул его, взял на таран, но черноглазый спасатель крупнее и выше, и мой неудачливый кавалер в миг оказался в грязи.
– Ну наконец-то, - смеется Павел, пытаясь встать с земли, - я уж думал этого никогда не случится, устал развлекать ее, спасибо хоть в морду не дал, а то с фингалом потом ходи из-за твоей гордой задницы.
А я ничего не понимаю, а вот до сурового начальника высокогорного поисково-спасательного отряда похоже доходит, что Павел изображал ко мне интерес, дабы раззадорить его, подстрекая, возбуждая сильное желание проявить инициативу.
– Идиот, - качает головой Глеб Дмитриевич, подавая Павлу руку.
– Зато я не тормоз, в отличие от тебя.
– Глеб, что? Что ты делаешь? – морщится Жанна.
– Это же твой лучший друг.
Наши глаза с Глебом Дмитриевичем встречаются. Как же я скучала поэтому темному, горячему взгляду.
Павел улыбается, наматывая поводок на руку, а Глеб Дмитриевич смотрит на меня, очень и очень внимательно, но при этом поворачивается к другой женщине:
– Жанна, между нами все кончено, пожалуйста, хватит.
Она беспомощно хлопает ресницами, оскорбленная и униженная, на меня смотрит с ненавистью, не понимая, что происходит, дышит, дышит. Ему не стоило бросать ее вот так, при нас. Но похоже ему уже все равно, он наплевал на благородство, правила приличия и чужие чувства, он выглядит разбитым и замученным.
Глеб Дмитриевич оставляет нас всех: Павла с его любимой собакой, Жанну с открытым ртом, а меня в куртке друга, он идет вперед, видимо в сторону дома. Я эгоистка, которая тихонько радуется тому, что теперь спасатель свободен. Не знаю, о чем он думает, все это превратилось в театр абсурда, вроде бы взрослые люди, а разобраться кто с кем не можем. И все бы, возможно, разошлись по домам, если бы ни Жанна, которая неожиданно кидается на меня с кулаками, хватая за волосы:
– Ах ты мелкая шлюха!
Вскрикиваю, в глазах темнеет, мне кажется, что она вырвала мне половину волос. Она сильнее, выше, крепче. Она занимается спортом и в лёгкую лазает по отвесному склону на гору. Сейчас она убьет меня и дело с концом.
Но через мгновение возвращается Глеб Дмитриевич, спокойно и хладнокровно разжимая женские пальцы, что клешнями вцепились в мои волосы, он ничего ей не делает, никак не реагируя на сумасшедший приступ женской агрессии. Он просто снимает с меня куртку друга, передает ее Павлу, крепко обхватывая мое запястье, тащит прочь. Кинолог хохочет, наблюдая за нами, качает головой, присаживаясь к своей собаке, почесывая ее за ухом.
Я за ним не успеваю, ноги путаются в длинной белой юбке, у Глеба Дмитриевича слишком широкий шаг. А мое сердце колотится в груди, как сумасшедшее. Не знаю, куда он меня тащит, но мне на это плевать.
– Мне отказала, а
Меня пробирает смех, я снова запинаюсь, носками туфель цепляясь за камни. Когда интересно мы на «ты» перейдем? Перепрыгиваю через камни. Как же я соскучилась по нему, по его командному голосу, по этой силе.
– Вы разозлили меня, Полина. Вы не будете трахаться с моими друзьями: ни с кинологом, ни с водолазом, ни с инженером по охране труда...
– А с начальником высокогорного поисково-спасательного подразделения можно? – перебиваю, хихикая, игриво прикусывая нижнюю губу.
Он оборачивается, смотрят на меня так горячо, что я теряю ощущение пространства. А затем заталкивает во двор моего нового дома, буквально зашвыривая на крыльцо. Черные глаза горят, искрятся, как перебитый кабель электричества.
– Спала с ним? – трясет меня за плечи.
– Спала? – хрипит, сжимая до боли.
– Не скажу, - дышу тяжело и громко, так, что воздух из груди выходит со свистом.
Я хочу этого мужчину вместе с его несдержанным, взрывным характером, силой, смелостью, властью надо мной и безумием в глазах.
Он придавливает меня к стене дома, где я живу последнюю неделю, на улице уже совсем темно, затылком чувствую колючие доски, за которые цепляются мои распущенные волосы.
– Скажешь!
– Нет, - вваливаюсь в дом, убегая от него.
Глава 26
Я же говорил, что сдерживать желания нельзя. Именно поэтому, гоняя Полину по новоиспеченному дому, уже не соображаю, что делаю. Думал о ней всю неделю, работал, вспоминая тот наш несостоявшийся поцелуй и желтую краску на щеке, растерял концентрацию, чуть не подвел ребят, едва не сорвался с горы, неудачно вбив крепление. Мои мысли крутились вокруг хрупкой блондинки, которая отказала мне. Увидев её с Павлом, я рассвирепел. Судя по его ухмылке и ржанию на земле, эта сволочь слишком хорошо меня знает. Приударил за Полиной специально, чтобы заставить действовать, а мне бы включить мозги, да не было времени, я буквально озверел от ревности. Надеюсь моя мать довольна, она хотела, чтобы сходил с ума? Так вот я сошел.
Откидывая в сторону стулья, я ловлю её на кухне и, наконец-то, сжимаю в объятьях. Моя. Вся моя. Не отпущу, никому не отдам. Плевать на все, не выпущу, пока не попробую всю целиком. Представить себе не мог, что способен на подобное сумасбродство. Наваждение, граничащее с шизофренией. Веду себя как дикарь. Однажды она назвала меня варваром, наверное, так оно и есть. Несколько секунд смотрю на её довольное, улыбающееся лицо, она игриво выворачивается из моих рук, а я не сдерживаюсь и, сгребая в охапку, целую в губы, нет, не так, не целую, кусаю, бархатный девичий рот опухает от моих жестких прикосновений. Наш первый поцелуй, он на грани помешательства. Так ждал этого, что от ощущения ее губ схожу с ума. Хочу еще больше. Полина отвечает на поцелуй, переплетая свой язык с моим, громко стонет мне в рот, потакая безумию.