Вперед, Команданте
Шрифт:
– Если к вам придет тот, кто скажет «от святой Лючии» – то имейте в виду, что он может оказать вам помощь, или дать хороший совет. От тех, кого вы не видите, но мы рядом. И заинтересованы в успехе вашего дела.
«Нумерарий» (то есть, эмиссар) «Опус деи», тайной службы Ватикана? Который и правда, был прежде членом Легиона. Полезные друзья и опасные враги – в зависимости, на чьей они стороне. Но если в данном случае, их интерес против США – то явно, первое. Ну что ж – посмотрим, что будет дальше.
А пока – раз нет надежды на помощь из Сан-Хосе, справимся своими силами! Батиста, второй раз ставший Президентом в пятьдесят втором – причем не победителем на законных выборах, а в результате военного путча – был крайне непопулярен даже среди образованного общества, не говоря уже о простом народе. Вор, коррупционер, лучший друг американских мафиози, купавшийся в роскоши на фоне быстро растущей бедности населения и проблем с экономикой – его ночной горшок из чистого серебра стал уже притчей и анекдотом (прим. авт. – исторический факт). А на набережной Гаваны вырос «мафия-билдинг», роскошный отель, принадлежащий Меиру Лански, знаменитому американскому гангстеру и «крестному отцу». Персонал для него, а также множества других подобных заведений, набирали из кубинцев (ну не из Штатов же прислугу везти), и теоретически, эти счастливцы зарабатывали гораздо больше, чем их же родня в деревне – но бандиты-гринго вели себя в Гаване как дома, и если кто-то из обслуги выражал недовольство условиями труда, то после часто и тела не находили. Ну а вездесущая «Юнайдед фрут» распоряжалась на сахарных плантациях – конечно, быть «задним двором США» тут было делом частым, но не настолько же? Последней же каплей было «дело о публичных домах», куда гангстеры-гринго сотнями похищали кубинских девушек, принуждая к занятию проституцией – причем наглели настолько, что не гнушались хватать красоток прямо среди дня на улицах Гаваны!
– Мы в Европе так делали в сорок пятом. Чем эти… лучше француженок?
Эти слова одного из подонков из зала суда (вот чудо!) в тот же день знала вся Гавана. Дело дошло до суда потому что в этот раз мерзавцы пытались похитить ту, чьи родители были не последними в столичном кубинском обществе – и попытка была неудачной, девушка начала отбиваться и кричать, и это происходило вовсе не на безлюдной улице, прохожие вмешались и двух изрядно побитых гринго сдали подоспевшим полицейским. Однако же суд проявил к негодяям воистину христианское снисхождение – а вот кто-то из свидетелей (участвовавших в поимке преступников) был обвинен в «чрезмерном насилии», а кто-то из прочих (имена и адреса которых были в суде публично оглашены) исчез бесследно (поискать бы на дне бухты, в цементных ботинках), саму же пострадавшую родители поспешили отправить в Европу. А бандиты-гринго теперь ходили по Гаване, даже оружия не пряча, и показывая, что хозяева тут – они.
– Хватит терпеть! Батисту все ненавидят. Мы начнем – и вся Куба поднимется!
У новой организации поначалу даже не было имени, просто «Движение», ну а «26 июля» добавилось уже после того штурма. Но туда входило до полутора тысяч человек, объединенных более чем в сотню территориальных ячеек. Политические воззрения были в широком спектре, ни в коей мере не однородно-коммунистические тогда – но всех их объединяла ненависть к правящему режиму и к американцам. Патриоты Кубы, лозунгом которых было «Дальше так жить нельзя». На подготовку восстания деньги жертвовал каждый участник «Движения», кто сколько мог – Абель Сантамария продал машину, Оскар Алькальде заложил свою фармацевтическую лабораторию, официант Эльпидио Coca отдал свои сбережения – целых 300 песо! А Педро Марреро – рабочий пивного завода «Полар» продал свою должность: в те времена на Кубе было так мало работы и так много безработных, что должность на солидном предприятии (все равно какая: курьер, кочегар, грузчик, дворник) покупалась и продавалась – и Марреро в свое время купил свое место простого рабочего, а теперь, когда потребовались деньги, продал его за тысячу песо. У безработных обычно таких денег не бывало, и люди брали взаймы у ростовщика в надежде отдать с будущего заработка, под немилосердные проценты. Но Марреро утешал себя тем, что после победы революции настанет совсем другая жизнь!
Оружие покупали в охотничьих магазинах. Пистолеты, револьверы, патроны – у продажных батистовских солдат. Тренировались на стадионе университета Гаваны (где у Фиделя и его «главного оружейника» Педро Мирета было много друзей), в стрелковых клубах, и даже по пустырям на окраинах, где «охотники» стреляли по голубям. Однако оружия все равно недоставало – но в начале июня к Фиделю пришел человек, назвавший пароль «от святой Лючии». Этого человека никто не видел ни до, ни после – но это было неважно.
– Вот по этому адресу, на склад, арендованный неким коммерсантом, доставлен груз. Найдется у вас кто-нибудь, умеющий водить грузовик, американский «Интернешл»? Там все уже в кузове, лишь откройте ворота и угоняйте, прежний владелец по раззявости даже ключ зажигания на месте оставил. А вот ключи от ворот, даже ломать не надо – впрочем, место на отшибе и любопытных соседей нет. И удачи вам!
Все оказалось правдой. Когда грузовик загнали в гараж, принадлежащий одному из приятелей Педро Мирета (тоже участнику Движения), то были приятно удивлены. Пятьдесят американских полуавтоматических винтовок «Гаранд М1» и столько же «маузеров-98». Восемь немецких «единых» пулеметов под тот же маузеровский патрон 7.92. Десять автоматов «томпсон» и двенадцать «шмайсер». Пять ящиков гранат-«колотушек». И конечно, боеприпасы – к каждому из образцов! (прим. авт. – в нашей истории, у штурмующих казармы Монкада было – 40 охотничьих ружей, 47 винтовок систем «мосберг», «винчестер», «спрингфилд», 1 «гаранд М1», 1 пистолет-пулемет («который заедал»), около 60 пистолетов и револьверов, и 11 единиц «длинноствольного оружия» (подозреваю, что кремневых мушкетов – раз винтовки и охотничьи ружья в описи названы отдельно). Пулеметов и гранат не было совсем.)
– Сказка! – восхищенно произнес Мирет – а может, у твоих друзей еще попросить? Чтобы вооружить всех.
– И дальше так будем? – ответил Рауль, брат – или же, добьемся сами, своею собственной рукой?
Рауль Кастро увлекался откровенно левыми идеями. И даже был в сорок восьмом на фестивале молодежи в коммунистической Праге. Рассказывал такое, что трудно было поверить – например, с каким вниманием там принимали персонально его, никому не известного посланца далекой Кубы, «словно самого президента». А по возвращении из «коммунистической зоны» Рауль угодил прямо в тюрьму – и был вызволен оттуда лишь стараниями Кастро-отца (владельца крупной сахарной плантации) и самого Фиделя. Что ж – после, когда победим, следует уделить внимание возможным союзникам и друзьям. А пока что – завтра в бой!
Казармы Монкада в Сантьяго-де-Куба были выбраны потому, что там можно было захватить оружие, много оружия – по традиции испанской армии, этот комплекс был и казармой, и арсеналом, и складом. Там постоянно квартировал 1й кавалерийский полк кубинской армии (конный лишь по названию – а фактически, мотопехотный), насчитывающий свыше тысячи солдат – против полутора сотен бойцов Движения. Однако 25 июля в Сантьяго-де-Куба должен начаться карнавал – что позволяло надеяться, в казарме не будет половины людей, ну а из тех, кто все-таки там окажется, многие будут пьяны. Да еще в отсутствие офицеров – уж благородные доны точно не станут служебную лямку тянуть, когда можно повеселиться! И боевая подготовка солдат правительственной армии, явно не как у бравых американских командос из голливудского фильма про взятие Парижа, как они там глупых немцев сотнями крошат – может, богатые гринго и имеют могучую армию, но у нас на Кубе служивые заняты исключительно парадами и караулом, а про учения и маневры и не слышали годами. И преимущество будет на стороне напавших первыми и внезапно – да мы этих сонных пьяниц на клочки порвем, с таким-то арсеналом!
Также – гарнизон Монкада был вдали от прочих воинских частей. Потому, помощь батистовцам придет нескоро. А горы Сьерра-Маэстра рядом – заросшие густым лесом, хороший путь для отхода. Правда, рядом и Гуантанамо, где гринго стоят – но вряд ли они вмешаются немедленно. Прочь сомнения и вперед, друзья – победа или смерть!
Однако Фидель не мог забыть и прощальные слова пришедшего «от святой Лючии».
– Мятеж не может кончится удачей, но все же… Если все пойдет не так, как задумано, то мне велено вам сказать. Если вы решите уйти в горы, без продуктов и патронов, не имея подготовленных баз – вас поймают. Потому, в известный вам день, возле того самого пляжа, на котором вы были с двумя друзьями по пути на ферму, будет стоять яхта. И в крайнем случае – человек десять, даже пятнадцать, могут уместиться на ней. Пожалуйста, будьте вежливы с экипажем – богатыми туристами из некоей европейской страны, которые вдруг будут захвачены неизвестными им повстанцами, принудившими их доставить в любую центральноамериканскую страну по вашему выбору. Я бы вам посоветовал Коста-Рику или Гватемалу – но это уже вам виднее.
Эти люди, пришедшие «от святой Лючии», знали даже про ферму Сибоней? Пляж в двадцати километрах от Сантьяго, дорога к нему идет через малонаселенную местность, где лишь изредка попадаются фермы. Фидель вместе с двумя друзьями (тоже участниками Движения), Эрнесто Тисолем и Абелем Сантамарией, приехали туда в мае, ища место для будущей базы для предварительного сбора отряда. Их внимание привлек домик, стоящий почти у самой дороги, но так хорошо спрятанный в зарослях заброшенного сада, что был почти незаметен. Справки, наведенные в ближнем трактире, показали, что ферма принадлежит некоему Васкесу, местному богачу, который прежде сдавал свои владения дачникам, но теперь не хочет, после того как в последний раз там все разгромили и едва дом не сожгли. Но также было сказано, что Васкес весьма жаден – и потому Тисолю удалось договориться об аренде фермы «для разведения цыплят», хозяин потребовал двести песо за два месяца вперед. Неужели кто-то в Движении – тайно работает на неизвестных «друзей»? Пока друзей, раз они помогли с оружием. Ну а потом… впрочем, когда мы победим, будет уже иной расклад! И посмотрим, что эти друзья потребуют в уплату за свою помощь? Но это будет завтра – пока же, нам надо победить сейчас!