Вперед, Команданте
Шрифт:
Это самое первое мое поручение было. Но и те, что после – ну ничего геройского! После когда-нибудь расскажу еще, как я к «стилягам» внедрялась – они конечно, безмозглые, но все же не враги-бандеровцы, как у Анны Петровны в Киеве было! А теперь вот, хорошего человека сопровождать поручили. И охранять – вот знаете, был уже и такой случай! Когда мы уже из Ленинграда вернулись, а «мама» нашего «товарища Геворкяна» лишь на другой день утром должна была прилететь.
Мы в кино решили сходить – только я и Эрик (он разрешил мне так к себе обращаться, ради конспирации, я понимаю!), тут рядом совсем от нашей общаги, два квартала и через сквер. Новый итальянский фильм, что-то про Древний Рим, и как там их легионеры с тевтонскими варварами воевали – это правда, что уже древние германцы приветствовали друг друга криком «хайль»? Последний сеанс, поздний вечер, возвращаемся – и тут в сквере, нам трое навстречу, по рожам самая шпана, а у старшего я даже наколку на руке разглядела, там фонарь светил достаточно (а что хотите, у нас пока не коммунизм, как в романе Ефремова, и всякая уголовная шваль еще встречается). Наверное, Эрик и сам бы справился, ведь он должен быть обучен – но и я не хочу визжать и падать в обморок, как в буржуйских кино. Пистолетик у меня с собой – нас учили его скрытно носить, на поясе под платьем, но я в накидке сейчас, и кармашек к изнанке пришит, прямо под ладонью. Страха не было, лишь мандраж как перед спаррингом, – вот уже двое к нам дернулись, но старший им сказал что-то, они сразу назад, дорогу освобождая, а сам он даже нам кивнул, будто приветствуя. И когда мы прошли, я расслышала его шепот подельникам (слух у меня абсолютный, как учительница музыки говорила):
– ..у этой, взгляд – охотника. И одета… В жмуры захотели? Или же – тебя после и под землей найдут.
После войны был в Москве разгул преступности, и бандитизм – настолько, что на иных заводах на окраинах люди в ночную смену работать отказывались. Тогда, чтобы милиции помочь, ввели патрули от «народных дружин». Ну а от нашей Школы была инициатива, делать это еще эффективней. Как у нас на Псковщине, батя рассказывал, раньше на волков охотились зимой: едут сани по лесной дороге, в санях поросенок пищит – волки из леса стаей выбегают, тут седоки достают ружья. В нашем случае – вечером идут парень с девушкой по улице, где как говорят, и днем-то страшно ходить. Именно таким составом: одному слишком опасно, на двоих-троих мужчин злодеи могут и не решиться напасть – а припозднившаяся парочка, это легкая добыча. Также, даже у шпаны считается зазорным бить парня, кто в «чужом» квартале девушку провожает, его положено на обратном пути подстеречь – а значит, с большей вероятностью, нападут истинные душегубы, а не мелкая шпана «с этого района». Ну а тут им – «стоять, руки вверх, пройдемте в милицию». Если не подчинятся – у нас в Школе и рукопашке, и «скоротечным огневым контактам» обучали, такие как товарищ Куницын. Даже одежда была учтена – у девушек как раз в моду вошли накидки фасона «летучая мышь», под ними очень удобно оружие прятать, и наготове держать, увидев подозрительную компанию или при входе в темный переулок – изготовиться к бою выходило быстрее, чем у мужчин, пистолет из кармана выхватить, или даже на резинке в рукаве. И потому, как сказал товарищ Куницын, «кавалер танкует, дама прикрывает» – ну прямо как поэт Маяковский, но суть ясна.
Вот только – если мужчины в нашей Школе в большинстве, воевали, то среди девушек таких как Анна Петровна (лично убившая под сотню фрицев) почти что и нет. В основном «смоленцевки», сироты – малы еще были в войну. А учили нас качественно – один «лабиринт» чего стоит, с внезапно появляющимися мишенями – но именно войне, а не задержанию. И в результате выходило, как у Инночки Баклановой – когда на нее ночью двое напали (не в патруле, просто домой в общагу шла), и она сама рассказывала, испугалась жутко, до одури, и работала на автопилоте: бах, бах, и прямо между глаз обоим, какое тут «в руку или в плечо»! А бандиты поначалу были наглые, нас не боялись совсем, и сдержаться, когда тебя сейчас убивать будут, слабой девушке никак невозможно. А экспансивная пулька браунинга 6.35 с малой дистанции пожалуй, опаснее чем 7.62 от ТТ, и получить ее в живот или в печень (по нижнему уровню выходило, потому что нас вблизи учили «с бедра» стрелять, не тратя время на вскидывания до уровня глаз), это «тяжелый», а то и сразу труп.
– Вы имели право – убегавшему, в спину стрелять?
– Так это не самооборона, а задержание! Согласно закону – «для пресечения бегства преступника с места совершенного преступления».
Милиция тогда – была всецело на нашей стороне! Поскольку разгул бандитизма – как я сказала, в иных районах граждане просто на улицу боялись выходить вечером. А на войне как на войне – главное, чтобы результат был! Тем более, что и у бандитов тогда на руках оружия было много – а вы думаете, закон «о бандитизме – когда злодеев больше одного и у кого-то хоть ножик в кармане», в СССР просто так приняли? Сказал ведь товарищ Сталин – что «шваль, советский образ жизни отрицающая, и перевоспитанию не поддающаяся – права на жизнь не имеет»! Кого только не было среди той мрази – и уголовники со стажем (в тылу отсиживались, пока наш народ воевал, или бежали из мест заключения), и дезертиры (отказавшиеся в войну Родину защищать – и с тех пор так и прячущиеся по углам), и бывшие полицаи (решившие, что в столице легче затеряться), и бандеровцы (кому товарищ Сталин разрешил из Польши в СССР вернуться – а они, вместо предписанной им Караганды или Барнаула, самовольно оказались в Москве), и беглые с трудфронта (из колхозов – к сладкой, как им казалось, столичной жизни) – с поддельными документами, или вовсе без документов, лишенные возможности законного заработка и жилья – только грабеж и воровство. Мы, наш советский народ, вели с этой поганью настоящую войну, где и у нас были потери, раненые и даже убитые! И мы победили – в том, что сегодня, всего через несколько лет, на московских улицах стало гораздо спокойнее, есть и наша заслуга. Ну а что у уголовной швали мы заслужили репутацию «девочек, кто любит убивать» – переживем. Именно мы, а не парни – помнит мразь, кто в них обычно стрелял первым! Или из-за характерной приметы в одежде – подругам расскажу, что для поздних прогулок девушке безопаснее быть в накидке, а не в пальто.
Но значит, встречаются еще шакалы на ночной улице, не всех искоренили! А если бы на нашем месте другие оказались, не подготовленные? Будь со мной сам товарищ Куницын, мы бы этих гавриков задержали и доставили в милицию. Но я все-таки не милицейский опер, и не уверена, что справилась бы с троими – а «товарища Геворкяна» от всяких приключений надо было оберегать. Так что я ограничилась тем, что на вахте нашего общежития рассказала о происшествии дежурному, и описала внешность бандитов. Дежурный позвонил в отделение, там обещали прислать патруль в тот сквер. А Эдик даже не показал беспокойства – вот нервы у человека!
Завтра, или через неделю, или через месяц, он снова уедет в свою Аргентину. И может быть, через много лет, когда я буду уже старой – то узнаю, как его зовут по-настоящему. А пока – изображаем на людях друзей!
Только друзей – большего приказать мне даже сама Анна Петровна не может. Хотя она же говорила нам, что «у нас не монастырь, и слушайтесь своего сердца». И как Инна Звягинцева стала Баклановой, тоже все девчонки наслышаны. Но я – совершенно не вижу себя где-то в чужой стране! И майору Геваре (или как его имя) явно нужна более опытная и обученная напарница.
Хотя сейчас мне приятно – что он меня на танго пригласил. И мы кружимся по залу нашей «Покрышки», под взгляды коллектива, ну совсем не хуже, чем не так давно, он же, с самой Лючией! Вот к нам еще одна пара самых смелых присоединились, и еще одна. Музыка играет, и нам хорошо!
Смотрю, «мама» Эрика выходит, явно в расстроенных чувствах – после беседы с самой Анной Петровной! Спускается по лестнице… и залепляет пощечину ожидающему ее товарищу, который с Валей Куницыным вместе приехал. И кричит по-испански – про обман, «меня и моего сына»! Не все в зале поняли – но я-то язык знаю хорошо!
Так что ж тогда – Эрнесто Гевара, это настоящий аргентинец? А не наш майор разведки?! Не знаю, в каких интересах СССР он замешан – но теперь уж точно, я ему останусь не более чем другом!
«Известия», 26 июня 1955.
С 1 июля в Москве по адресу: улица Чехова, д.3 будет работать магазин-автомат «Прогресс».
В этом магазине нет людей-продавцов – в штате механики, инженеры и слесаря. Покупатели увидят в зале 7 шестисекционных автоматов для продажи фасованных продуктов, и 6 трехсекционных для бутилированных – таким образом, ассортимент магазина составит 60 позиций. На фасаде каждой секции в витрине выставлен образец товара – например, бутылка молока, пачка масла, творожный сырок – с указанием цены. Покупателю надо опустить в монетоприемник монеты любого достоинства (от 1 до 50 копеек), на сумму цены товара (сумма уже опущенных денег высвечивается на табло), и повернуть ручку, чтобы товар был выдан на полку. При ошибке (до получения товара) можно нажать «возврат», и деньги будут возвращены.
Покупатели видят лишь витрины, почти утопленные в стене. А за стеной, в техническом помещении, холодильники автоматически поддерживают температуру, оптимальную для каждого вида товара, хранящегося в контейнерах, по 10 штук на каждую секцию, в каждой секции 10 ячеек. Дежурный механик у себя на пульте видит цифры – сколько продано из каждого автомата, размер выручки, и сколько товара осталось, не пора ли подгрузить. В торговом зале из персонала – только дежурный администратор, следящий за порядком, и готовый помочь покупателям.
Предполагается, что этот магазин станет головным в большой торговой сети, должной охватить не только Москву, но и все большие города СССР.
Все автоматы спроектированы во ВНИИ торгового машиностроения и изготовлены на советских заводах.
(прим. авт. – этот отрывок взят из Симонов С. Цвет сверхдержавы – красный. Я очень уважаю этого питерского автора, с которым знаком лично – и считаю, что его и мой альт-миры будущего СССР во многом похожи).
Из милицейского протокола.