Впереди - полоса

Самофалов Леонид В.

Вертолеты зависли над холмом и спустились на землю, смолк грохот двигателей, концы лопастей у винтов провисли. Пассажиры вышли. Баталин обратил внимание, что дышалось здесь легче, чем в долине.

С обзорной площадки полигон хорошо просматривался. Сердюков оставил гостей, сходил в штабной домкк и сказал:

–  Начинаем.

Старший штурман полка Якунин поднялся в застекленную башенку штаба. Снизу было видно, как он устраивался на вертящемся кресле, взял микрофон.

Послышался гул: высоко прошла пара самолетов. Через некоторое время самолеты

появились с юго-запада и низко пронеслись над полигоном, сбрасывая бомбы. Отделяясь от самолетов, бомбы вращались в продольной плоскости и, падая, не взрывались, а неслись кувырком, оставляя за собой огненные валы. Все, что попадалось им на пути, охватывалось пламенем.

Баталин слышал разговор солдат:

–  Ну, держись! Будет работенка.

–  Да, накидают трассеров, за день не соберем!

На полигоне одна за другой заходили пары и одиночные машины, обрушивая бомбы и ракеты. От пушечных очередей разлетались мишени.

Из динамика на столбе время от времени доносилось:

–  Алдонин идет парой, майор, командир второй эскадрильи… На группу танков заходит Логинов, старший лейтенант, командир звена первой эскадрильи…

В минуту затишья Баталин произнес:

–  Ну, кузнечики, готовьтесь! Через годик и нам такую же музыку исполнять.

–  Тише, Бат! Наш Попов идет!

На обзорной площадке затаив дыхание следили за Поповым во все глаза. Горка. Переворот. Петля Нестерова. Каскад бочек. Петля. Боевой разворот. Пикирование. Горка…

Искусный летчик работал у самой земли. Такого каскада фигур, да еще так низко Баталину не приходилось видеть.

–  Да, вот это Попов!

Лебедев не удержался и сказал маршалу:

–  Из нашего училища.

–  Молодец, - прогудел маршал.
– Мастер! Машина Попова растаяла в небе.

Из- за бархана показались два вездехода, они тащили огромную раму с натянутой фольгой. Из динамика послышалось:

–  Заместитель командира полка, летчик-снайпер подполковник Кострицын.

Вверху послышался гул и замер, наступила тишина. Затем над горизонтом появилась черточка, разрослась, круто взмыла вверх над блестящим щитом, стремительно ушла в зенит. От машины отделилась точка, а сама машина легла на спину и в перевернутом положении устремилась к земле, очень низко перевернулась и скрылась из глаз. А точка, отделившаяся от самолета, все еще двигалась вверх. Но вот остановилась, замерла и начала падать. Упав, она пробила фольгу, взметнула фонтанчик пыли. Это и была бутафорская бомба.

Баталин, восхищаясь, покачал головой: ну и Кострицын, старый волчище! Какая точность!

* * *

На обратном пути с полигона в склоне вертолета было шумно: летчики обсуждали увиденное, каждый хотел научиться владеть машиной так, как Попов и Кострицын. Сгоряча Баталин положил себе два года, но, подумав, накинул еще год. Потом, представив себе больше сотни упражнений, которые предстояло научиться

выполнять с закрытыми глазами, он к трем годам прибавил еще год. К тому времени он достигнет возраста Попова. Кстати, тогда можно будет подумать и об академии.

Маршал, знакомясь с «хозяйством» Крушилина, заглянул в ПАРМ и увидел зачехленную машину.

–  На ремонте?

–  Н-не совсем, - замялся Крушилин.
– Тут у нас предпосылка произошла. Летчик остановил двигатель перед посадкой. Но не признается, валит на силовую установку. Мы ее разобрали - никакого дефекта.

–  Та-ак, - задумчиво протянул маршал.
– А какой ему был смысл останавливать двигатель?

–  Смысла, конечно, не было. Но он превысил скорость и второпях поставил РУД на «стоп».

–  Летчик опытный?

–  В том-то и дело, что нет, товарищ маршал авиации. Можно сказать, новичок.

В разговор вмешался Лебедев.

–  Фамилия летчика Баталин?

–  Совершенно верно, товарищ генерал-лейтенант авиации.

–  Должен вам сказать, товарищ подполковник, - произнес Лебедев, - Баталин - один из лучших выпускников.

–  Так, - сказал маршал, - но вернемся к нашему разговору. Если силовая установка разобрана и осмотрена, почему простаивает машина?

–  Разрешите ответить, товарищ маршал авиации?
– попросил Сердюков.
– Чтобы окончательно убедиться в исправности двигателя, я дал задание изготовить шлиф и направить его в лабораторию вместе с одной из лопаток турбины.

–  Заключение лаборатории есть?

–  Шлиф и лопатка отправлены только сегодня, товарищ маршал авиации.

–  Ясно, что ничего не ясно, - произнес маршал.
– Зачем же обвинять летчика в предпосылке раньше времени?

С высоты своего роста он взглянул сначала на Сердюкова, потом на Крушилина.

–  Побыстрей улаживайте с машиной. Если летчику надо учиться, то машина не должна гулять. Кстати, ее номер?

–  Одиннадцатый.

–  Хорошо, не двадцать первый, - сказал маршал.

Лебедев загадочно улыбнулся.

–  Видимо, связано с неприятностями, товарищ генерал-лейтенант авиации?
– тихо спросил Сердюков.

–  Да, был у нас в полку штурмовик с таким номером. Так часто ломался, что ни разу не был сбит до самого конца войны. Стоит сейчас памятником у завода.

По пути в штаб гости зашли на КП первой эскадрильи. Попов, его заместитель, командиры звеньев составляли план полетов. При появлении маршала все встали.

–  Как дела, как работается, товарищи? Предпосылки есть?

–  Есть за последнюю декаду, - ответил Попов.
– Одна - лейтенант Баталин.

–  Вот как! Получается, недоученный?

–  Напротив, товарищ маршал авиации.
– Попов смело взглянул в глаза собеседнику.
– Считаю Баталина талантливым летчиком.

–  Так, так! Попрошу подробнее.

Выслушав командира эскадрильи, маршал снял фуражку и поискал глазами стул, чтобы сесть.

–  Интересная фигура ваш лейтенант. Вижу, вы с ним не скучаете. Ну а как он в училище, Анатолий Васильевич?