Врач космического корабля

Гаррисон Гарри

Это опять был Курикка, и выражение его лица на сей раз было еще угрюмее.

– Циркуляция воздуха остановлена, сэр, палуба загерметизирована, все пассажиры эвакуированы. Я послал еще нескольких членов команды на помощь, но… не могли бы вы подойти туда, сэр? Им нужен врач.

– Зачем?

– Похоже, произошло отравление дымом.

– Иду.

Лекарство начало действовать: голова еще немного кружилась, но Дон уже чувствовал в себе достаточно сил, чтобы свободно передвигаться по кораблю. В комплекте срочной медицинской помощи, который захватил

с собой Рама, был кислород, но не исключено, что может понадобиться еще. Дон отстегнул от стены баллон с маской и поспешил из лазарета.

Герметичная дверь, ведущая на палубу А, была закрыта, но не заперта и отворилась, как только Дон подошел достаточно близко. Помещение за ней было наполнено дымом, от запаха которого защипало в носу. На полу перед каютой 64А лежал человек. Над ним склонился Рама, прижимая к лицу пострадавшего кислородную маску. Рама сильно кашлял, его лицо и руки были перепачканы сажей. Подойдя ближе, Дон узнал в лежащем человеке первого инженера.

– Пришлось… выломать дверь… – Рама тяжело дышал между приступами раздирающего кашля. – Там было полно дыма… я подумал, может, внутри кто-то есть.

– Помолчите, – обратился к нему Дон. – Лучше подышите кислородом. Я займусь больным сам.

Дон почувствовал приступ страха. Он защелкнул кнопку ремешка, удерживающего на лице кислородную маску, и пальцем приподнял веко Хольца. Дела плохи. Нащупав одной рукой пульс, Дон принялся шарить другой в чемоданчике, нашел инъектор и, прижав его сбоку к шее инженера, сделал инъекцию. Рама внимательно следил за его действиями, потом отнял кислородную маску от своего лица и сказал:

– Это был алкаверир – средство, стимулирующее сердечно-сосудистую систему. То есть у него…

– Сердечная недостаточность. Правильно. Немногие знали о ней. Вот почему он собирался увольняться после этого полета.

– А как он сейчас?

– Плохо. Это худшее, что могло с ним случиться. В каюте кто-нибудь был?

– Нет. Мы никого не видели. А потом нас заволокло дымом.

Из двери каюты вышел один из членов команды с большим огнетушителем, из форсунки которого еще продолжала медленно пузыриться пена.

– Порядок, сэр. Огонь погашен.

Дон встал и заглянул в изуродованную каюту. Стены покоробились, из них сочился дым. Повсюду висели хлопья пены. На полу возвышались две мокрые кучи обгоревших вещей.

– Как такое могло случиться? – спросил Дон. – Я считал, эти корабли не горят.

– Они-то – да, но не багаж. Сгорели два чемодана с одеждой и другими вещами.

– Вы можете что-нибудь сказать о причине возгорания?

Космолетчик поколебался, а затем вытянул вперед руку.

– Я не хочу никого обвинять, капитан, но вот что я нашел на столе.

На ладони лежала промокшая пачка сигарет.

Дон некоторое время молча смотрел на нее, крепко сжав зубы.

– Передайте сигареты старшине Курикке и подробно доложите обо всем, что здесь произошло, – распорядился он. – Но прежде позвоните ему в рубку управления, и пусть он срочно вышлет сюда двух человек с носилками.

– Доктор, –

крикнул Рама, – быстрее сюда! Его пульс, кажется, стал неровным.

Дон лишь взглянул на Хольца и крикнул космолетчику:

– Не надо звонить, помогите нам. Этого человека нужно немедленно доставить в лазарет.

Первый инженер Карл Хольц был далеко не молодым человеком, и болезнь сердца развивалась у него годами. Она легко поддавалась лечению и лекарствам. Но в лазарете, хоть тот и был достаточно хорошо оборудован, не хватало целого ряда медицинских аппаратов, которые были в любом планетном госпитале, например, аппарата «искусственное сердце—легкие». Не было, конечно, и хирургической бригады, чтобы помочь ему в случае, если понадобится трансплантация. Располагая только имеющимися средствами, Дон сделал все, что было в его силах. Рама Кусум, несмотря на протесты, был уложен в постель в связи с отравлением дымом. Теперь в маленькой палате были заняты четыре койки.

Два часа спустя Дон вызвал рубку управления и попросил доложить обстановку, ведь он был не только врачом, но и командиром корабля.

– Пожар ликвидирован, – доложил Курикка. – Других очагов нет. Пострадавших от дыма поблизости от каюты тоже нет.

– Что вы скажете о содержании кислорода в воздухе?

– В данный момент оно упало, но незначительно. Я порылся в обгоревших вещах и обнаружил там сгоревшую сигарету. Похоже, она выпала из пепельницы, и от нее загорелись вещи.

Дон ненадолго задумался.

– У нас на корабле есть карцер? – спросил он.

Курикка удивился такому вопросу, но четко ответил:

– Есть кое-что подобное. Каюта 84А может открываться и закрываться только снаружи, раньше она и использовалась как карцер.

– Отлично. Я прошу вас разыскать того, кто занимал сгоревшую каюту, и посадить его или ее под замок. Людям надо дать понять, насколько серьезна ситуация. Если бы тот человек – кем бы он ни был – не нарушил приказа о запрещении курения, этого бы никогда не случилось.

– Да, сэр, но если бы вы знали, кто занимал эту каюту…

– Мне абсолютно безразлично. Это приказ, старшина.

– Я немедленно приму меры, сэр. Разрешите спросить, в каком состоянии находится инженер Хольц. Я слышал, что он надышался дымом.

Дон взглянул на неподвижную фигуру, лежащую на койке у противоположной стены.

– Первый инженер Хольц мертв, – ответил он. – Держите пока эту информацию при себе. Я не хочу, чтобы всем стало известно, что мы потеряли единственного инженера.

Глава 7

Действие стимулирующего препарата заканчивалось. Дон чувствовал себя изнуренным и подавленным, и на то у него, конечно, были причины. Он обвел взглядом кают-компанию, посмотрел на встревоженные лица космолетчиков и, не будь он в таком угнетенном состоянии, наверняка бы рассмеялся: офицеров на межпланетном лайнере «Иоганн Кеплер» несколько недоставало.

Капитаном был врач, который впервые ступил на борт космического корабля всего несколько недель назад.