Врачебная тайна доктора Штанца
Шрифт:
Девушка, покачиваясь и опираясь на стену, вышла из комнаты. В коридоре верхнего этажа её встретила тьма, такая приятная, липкая и таинственная. Это лакей итальянец уже как с полчаса покинувший дом, погрузил его перед своим уходом в эту полную темноту.
Поднявшись в каморку на чердаке, доктор Штанц и его жена увидели привычную для себя в это время суток картину. На столе, стоящем посреди комнаты, лежала очередная жертва. Это был совсем ещё ребёнок, мальчик лет двенадцати.
– Надо будет сказать Гэтсби, чтобы не забывал накрывать
Обернувшись к жене, доктор заметил, как она окончательно потеряла силы. Девушка качнулась и упала в огромное старое рваное кресло. Закрыв лицо руками, она запрокинула голову.
Щтанц решил больше не медлить. У него уже всё было приготовлено. На столе стоял кубок и лежал испачканный засохшей кровью ланцет. Доктор взял их и, подойдя к ребёнку, совершил то, что привык уже делать на протяжении многих лет.
Мальчик выглядел болезненно и был очень бледен. Он умер почти сразу, как только доктор сделал ему прокол на руке. Ярко красная, тёплая жидкость очень медленно и лишь наполовину, заполнила подставленный кубок.
Доктор Штанц подошёл к жене и протянул ей его.
– Анабелла,– прошептал он, убирая ей её руки от лица.
Девушка вдруг замотала головой, сморщилась и отстранила страшное питьё.
– Нет, нет, и нет! – вдруг закричала она, вскакивая с кресла. – Я не хочу! Не могу больше этого выносить! – выкрикивала она, заметавшись по комнатке.
Её волосы растрепались и стали всклокоченными, глаза помутнели, а лицо побелело, как чистая белая простыня.
Доктор Штанц поставил кубок на стол и, поймав девушку в свои объятия, крепко прижал к себе.
– Аннабелла! Аннабелла, успокойся! – закричал он, сдерживая её попытки вырваться.
– Нет, не могу! Больше не хочу! Убей меня, прошу тебя! Убей меня, сейчас же! – кричала девушка, теряя силы. Вскоре её тело обмякло, и доктор Штанц положил её на небольшую кровать.
Вдруг дверь в комнату открылась, и на пороге появился Гэтсби. Это он, услышав шум и крики девушки, прибежал на помощь своему господину.
– Закрой дверь и поднеси мне кубок,– приказал ему, доктор.
Гэтсби послушно выполнил все указания. Взяв у него кубок, наполненный кровью, Штанц посмотрел на девушку.
Она выглядела ужасно. Её глаза закатились, щёки впали, а зубы стучали, как барабанные палочки, отбивающие дробь. Два передних клыка удлинились, и стали торчать, уродуя это милое, ещё минуту назад, личико. Тело дрожало и тряслось. Всё это было похоже на какую-то страшную тропическую лихорадку.
Штанц наклонился над девушкой, и чуть приподняв ей голову, приложил к её посиневшим губам кубок. Испачкавшая ей губы и острые клыки красная, ещё тёплая жидкость, заставила девушку разжать рот.
Глоток, ещё глоток, и она перестала трястись. Жидкость протекла по её пищеводу, согревая и расслабляя его. Не осознанно, она схватила дрожащими руками кубок,
Девушка легла обратно головой на подушку и, отвернувшись к стенке, приняв при этом позу эмбриона, громко прошептала: « Ненавижу».
Трудно было понять, кому предназначалась эта фраза; ей самой или её мужу. Только доктору Штанцу было уже всё равно. Он встал с кровати и, подняв кубок, подошёл к столу. В этот момент Гэтсби скинул с трупа ребёнка покрывало и потянулся к нему, чтобы взвалив на себя вынести из комнаты, но доктор его остановил.
– Не надо, – отстранил он рукой слугу,– в этом юном теле может ещё найтись что-нибудь полезное. Принеси мне мой саквояж и ёмкости для органов.
Гэтсби гукнул и засеменил по чердачной лестнице вниз. А за окнами дома, где-то вдалеке раздался протяжный, дикий, леденящий душу, жуткий и громкий волчий вой.
14 глава
Маркус Фабер обмер, когда увидел прямо перед собой девушку. Он почувствовал, что все его члены налились свинцом и больше ему не подчиняются.
Девушка стояла футах в пяти от него, не больше, и смотрела ему прямо в глаза. Но скоро и это расстояние стало сокращаться, сначала в дюймы, а затем и вовсе превратилось в элль.
Маркус стоял спиной к луне, которая ярко осветило лицо девушки. Оно ему показалось настолько прекрасным, что пленённый его красотой, он был готов упасть на колени и поклоняться девушке, как некому божеству. Ведь только теперь, он смог действительно рассмотреть все её черты.
Такого идеального овала лица, таких скул, идеальных подлобных дуг и ровного носа с горбинкой, он не видел никогда, хотя очень много путешествовал, будучи ещё солдатом.
Не раз ему приходилось бывать и в публичных домах Европы, там полно было гризеток; и миленьких, и даже красивых и темнокожих, но ни одна из них не имела столь красивых черт лица.
Её большие, зелёные, словно сочная отава, глаза, загипнотизировали Фабера на столько, что он потерял способность мыслить. В этих изумрудных, будто остекленевших зрачках, он даже увидел отражение огромной жёлтой луны, висевшей чуть ли не над самыми кронами вековых елей.
Помимо её взгляда, его дурманил аромат её духов, стойко висящий в прозрачном, морозном воздухе.
– Почему ты избегаешь и боишься меня, Маркус? – задала ему вопрос, девушка.
Фабер не смог ответить. Его язык был, словно тряпка и не подчинялся ему, как и всё его тело. Но девушка сделала жест рукой, похожий на пассы индийского мага, и Маркус почувствовал, как к нему вернулся контроль над собственным телом.