Враг мой, любовь моя

Цикл: Новейшая История Хаоских Домов

Книга четвертая цикла

Не доверяйте незнакомцам, не шагайте в другой мир сквозь зеркала, не заводите сомнительных друзей. Впрочем, все эти правила можно смело нарушить, если вы готовы к последствиям. Мне показалось, что я готова ко всему, но Игра Хаоса обернулась чем-то совершенно иным. В спину дышит враг-любовь-всей-жизни, рядом Проводник, ненавидящий до корней пепельных волос, вокруг одни «доброжелатели», черепашки с перламутровыми крылышками и замки в облаках. Впрочем, потеряться

на Девяти Кругах Первозданного я не боюсь, не пугают меня и интриги Хаоских Домов. Гораздо страшнее встретить настоящую себя в конце Пути.

Тот Путь, что может быть пройден,

То не Истинный Путь.

То Имя, что может быть названо,

То не Вечное Имя.

Книги Хаоса, Генезис, Эпоха Новой Звезды

Некоторое время назад

Двое стояли на скале над Лесом, частично скрытые серым маревом. Щупальца липкого тумана пытались пробраться сквозь плотные плащи, заглянуть под капюшоны, но каждый раз отступали, напуганные тем, что скрывалось в густой тени.

— Учитель, потоки нестабильны.

Старший провел по призрачному отростку рукой, затянутой в черную кожаную перчатку. Сгусток аномальной силы дернулся, съежился, словно боясь колыхнуться лишний раз. Учитель покачал головой:

— Я уже и не помню времени, когда они были иными.

— На этот раз все иначе, возмущения локальны, — возразил Младший.

— Да, я вижу. Знаки… Да, Семя проснулось.

— Часть нитей обрывается.

— Закрытый Мир.

— Да, но вторая часть… Видите? Потоки будто пропадают, растворяются в том странном месте, но все же их можно отследить, едва-едва, но…

— Но они видны, а значит сильный Мейн сможет пройти. Ты считаешь, что готов?

Младший промолчал. Он был лучшим Учеником, самым сильным и талантливым, но то, что предстояло сделать… Как подготовиться к смерти? А ведь Переход в ту Вселенную будет именно Смертью. С большой буквы.

— Учитель… Я знаю, зачем все это. Нашему Дому нужна Карта, и я добуду ее. Чего бы мне это не стоило.

Старший одобрительно кивнул:

— Добудешь. Начат новый Круг, и одному Хаосу ведом весь расклад.

Учитель плеснул немного силы в пространство вокруг них и щупальца тут же взвились, оскалились клыкастыми пастями, жадно сожрали угощение и уже более настойчиво потянулись к двум представителям Дома Мейн.

— Учитель…

— Не беспокойся. Они еще слабы, слишком слабы, — Старший едва слышно усмехнулся — Как и ты, но особого выбора у нас нет… Отныне ты Проводник.

Младший послушно склонился, принимая возложенную на него миссию, а потом выпрямился, подошел к краю скалы и сделал шаг в пустоту.

— Показушник, — пробормотал старый Учитель — Молодость… Эх, где ты моя молодость…

Старший расправил плечи, огляделся, будто бы в поисках чего-то, и, найдя искомое, вдруг сжал в кулаке одно из щупалец, дернул на себя и вмиг расплылся зеленой, ядовитой кляксой. Марево в ужасе отпрянуло, но было поздно — жуткая субстанция стремительно разрасталась, пока не поглотила еще несколько соседних отростков, а потом столь же внезапно исчезла, не оставив после себя ничего.

Тот, кто

прятался до этого в тумане, хмыкнул:

— И кто после этого показушник?

Крылатый вышел на вершину скалы, точно так же, как и те двое, вгляделся вдаль и уверено промолвил:

— Да, Семя проснулось. Сильное Семя. И не одно. Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать…

Ворон уселся на розоватую ветку дубо-вишни, потоптался, а потом вспорхнул вниз, к самым корням. Встряхнул крыльями и тень дерева как-то заметно съежилась, а потом наоборот набухла, выстреливая темными протуберанцами. Миг, и на месте мрачной черной птицы оказался мужчина, в странной то ли юбке, то ли широких штанах. Черные, растрепанные волосы лежали неопрятными прядями, будто давно не знали расчески. Сам мужчина был болезненно худ, хотя под тонкой, сероватой, пергаментной кожей и просматривались мышцы. Наверное, когда-то вся его фигура дышала мощью, сейчас же казалась какой-то… сдувшейся.

Примерно также ощущал себя и сам Крылатый. Переход в Междумирье дался не так просто, если бы не старый, добрый образ ворона, то биться ему об закрытую Грань до скончания веков. Но Вестник Хель, как его когда-то звали в одном затхлом мирке, умел прошивать пространство и время. Или он был вестником Одина? Уже и забыл, а может быть глупые барды все напутали. Почему-то вспомнилась старая песенка:

Плач небо, плач, ибо пали стены Асгарда,

Биврёст разобран, пьян вдрызг Хеймдалль.

Плачьте войны, плачьте, не пряча глаза,

Сломаны крылья коней и ослабли валькирии.

Плачьте вороны, плачьте, Древо Мира пошло на дрова,

Один ослеп, и Локи встал у руля.

Плачьте волки, плачьте, Хати Луна обожгла,

Сколь наплевал на погоню за Солнцем.

Плачьте бессмертные, плачьте, не спит больше Тьма,

Не кишат душами равнины Хельхейма.

Плачьте смертные, плачьте, ибо открыты Врата,

Кровью Мидгард затопило и страхом.

Плач Время, плач, не грядет Рагнарок, не будет конца,

Некому встать во главе последнего войска.

Плачьте все, плачьте, ибо Хель мертва…

Не исключено, что он сам ее и придумал тысячелетия назад, когда в пьяном бреду пронзал мир за миром, сея… нет, не доброе и не вечное, а очень злое, разрушительное, под стать настроению. Осколки его разума тогда раскаленными иглами прошили мироздание, внося Хаос туда, где его не должно было быть.

На радость Отцу.

Тот-что-был-Богом покачал головой. Реку времени вспять не повернуть, даже Нун, Темпоральные Драконы этого не умели, что уж говорить о нем, почти лишенном силы? Впрочем, это даже к лучшему. Прошлое пусть останется в прошлом, а впереди новый виток, да такой, что его нечестивое шествие по Упорядоченному покажется милой шалостью. Крылатый жестко усмехнулся — да, он виноват перед Ней, но вина всех прочих… О! Их ждет нечто совершенно особенное, уж он постарается напомнить Ей, если вдруг ее вновь обуяет любовь к ближнему! Он помнит уговор с Отцом, вспомнит и Она, и тогда… Еще одна неприятная ухмылка перечеркнула некогда невозможно прекрасное лицо.