Враг Шарпа

Корнуэлл Бернард

– Значит, вы вышли за лорда Фартингдейла, кем бы он ни был, так?

– За сэра Огастеса Фартингдейла, – она явно не была англичанкой.

– О, простите. Приношу вашему сиятельству извинения, – полковник издал кашляющий смешок. – Сэр Огастес. Генерал, да?

– Полковник.

– Как я! – желтое лицо дернулось: он смеялся. – Богат, не так ли?

– Очень, – она сказала это ровно, без гордости.

Полковник неуклюже спешился. Он был высокого роста, с огромным брюхом, и уродство его было исключительным. Лицо снова дернулось:

– Вы же не чертова английская леди, а?

Она по-прежнему не выказывала ни капли страха, снова накинув отороченный мехом плащ на темный хабит [6] для верховой езды:

– Португалка.

Голубые глаза приблизились.

– Откуда мне знать, что вы, черт возьми, говорите мне правду? Как это португалочка выскочила за сэра Огастеса Фартингдейла, а?

Он пожала плечами, сняла с левой руки кольцо и протянула полковнику:

– Этому вам придется поверить.

6

Накидка с капюшоном, вроде рясы у францисканских монахов.

Кольцо было золотым. На печатке был гербовый щит, разделенный на четверти. Полковник усмехнулся, увидев его.

– Как давно вы женаты, миледи?

На этот раз усмехнулась она. Солдаты оскалились, сгорая от желания: пока это добыча полковника, но полковник мог быть щедрым, когда хотел. Она откинула темные волосы назад, обнажив оливковую щеку:

– Шесть месяцев, полковник.

– Шесть месяцев. А все еще сверкает... – он хихикнул. – Сколько сэр Огастес заплатит, чтобы вернуть свою грелку для простыней?

– Достаточно, – голос ее чуть упал, превратив предположение в обещание.

Полковник расхохотался. Красивые женщины его не любили, и он платил им взаимностью. Эта богатая сучка тверда духом, но ему легко будет сломать ее. Глянув на пожирающих ее взглядом солдат, он усмехнулся, подкинул кольцо вверх и снова поймал.

– Что же вы делаете здесь, миледи?

– Я молилась за мою мать.

Ухмылка сползла с его лица, глаза стали хитрыми, голос – осторожным:

– Делали – что?

– Молилась за мою мать. Она больна.

– Вы любите свою мать? – в голосе звучало напряжение.

Она кивнула, смешавшись:

– Да.

Полковник щелкнул каблуками, махнул рукой, палец его заметался перед лицами солдат, словно острая бритва, голос снова сорвался на визг:

– Никто! Никто ее не тронет! Слышите! Никто! – голова дернулась, и он подождал, пока спазм пройдет. – Я убью каждого, кто ее тронет! Всех убью! – он повернулся к ней и отвесил церемонный поклон. – Леди Фартингдейл, вам придется побыть с нами, – он обвел глазами клуатр и увидел священника, привязанного к колонне. – Мы пошлем святого отца с письмом и кольцом. Ваш муж заплатит, миледи, но никто, я обещаю вам, никто до вас не дотронется, – он снова перевел взгляд на своих людей и завопил, брызгая слюной: – Никто ее не тронет! – Тон его внезапно вновь сменился на спокойный. Он оглядел клуатр, избитых и окровавленных женщин на цветных каменных плитах, других женщин, запуганных и ожидающих своей участи в загоне из байонетов, и усмехнулся. – Всем хватит, а? Всем! – он снова издал мерзкий смешок и повернулся, царапая пол ножнами тонкой шпаги. Голубые глаза остановились на молодой худенькой девушке, почти ребенке; палец указал на нее: – Эта моя! Приведите ее ко мне! – он расхохотался, уперев руки в бедра и возвышаясь над клуатром, и кивнул своим людям: – Добро пожаловать в ваш новый дом, парни!

День чуда снова пришел в Адрадос. Собаки с удивлением обнюхивали текущую по единственной улице кровь.

Глава 1

Ричард Шарп, капитан легкой роты единственного батальона полка Южного Эссекса, стоял у окна и наблюдал за уличным шествием внизу. На улице было холодно: ему это было известно лучше других, ведь он только что привел свою поредевшую роту на север из Кастело Бранко. [7] Приказ из штаба армии нагонял туману: что-то затевалось, но никаких объяснений он пока не получил. Не то чтобы штаб часто отчитывался перед простыми капитанами, но Шарпа беспокоило, что за два дня, проведенные им во Френаде, он по-прежнему ничего не узнал о смысле этого срочного приказа. Генерал, виконт Веллингтон Талаверский – о, нет, теперь его надо называть по-другому: маркиз Веллингтон, гранд Испании, герцог Сьюдад-Родриго, генералиссимус всех испанских армий. Или «Носач» для приближенных, «Пэр» для офицеров – короче, человек, который, как подозревал Шарп, хотел его видеть во Френаде. Но генерала здесь не было – он был в Кадисе [8] , Лиссабоне или еще Бог знает где, и вся британская армия забилась по зимним квартирам, только Шарп и его рота шлялись по холодным декабрьским дорогам. Майор Майкл Хоган, друг Шарпа и начальник разведки Веллингтона, отбыл на юг вместе с генералом, и Шарпу его не хватало. Хоган не стал бы держать его в ожидании.

7

Город и область в центральной части Португалии.

8

В 1810–1812 гг. в Кадисе, осажденном французами, базировался испанский парламент – кортесы.

По крайней мере, Шарпу было тепло. Он снова доложился о прибытии клерку на первом этаже и прорычал тому вслед, что будет ждать наверху, в штабной столовой, где горел камин. Входить сюда ему не полагалось, но желающих спорить с высоким темноволосым стрелком со шрамом на лице, придававшим ему слегка насмешливое выражение, было мало.

Он снова уставился вниз. Священник разбрызгивал святую воду, служки звонили в колокола и размахивали кадилами с благовониями. За статуей Девы Марии пронесли флаги, коленопреклонные женщины на ступенях домов молитвенно складывали руки ей вслед. По-зимнему неяркий солнечный свет заливал улицу, и глаза Шарпа непроизвольно взлетели к небу в поисках облаков: ни одного в пределах видимости.

Столовая пустовала: в отсутствие Веллингтона офицеры утро либо проводили в постели, либо просиживали в соседнем трактире, где подавали приличный завтрак: свиные отбивные, яичница, почки, бекон, тосты, кларет, еще тосты, масло и чай, такой крепкий, что заставил бы сморшиться даже ствол гаубицы. Кое-кто из офицеров уже отбыл в Лиссабон на Рождество. Если французы сейчас атакуют, подумалось Шарпу, они пронесутся через всю Португалию, до самого моря.

Хлопнула входная дверь, и Шарп обернулся. Вошедший оказался человеком средних лет в толстом халате поверх форменных брюк. Он взглянул на стрелка и чуть нахмурился:

– Шарп?

– Да, сэр, – добавить «сэр» казалось благоразумным: вместе с пронизывающим холодом Шарп почувствовал дух властности и авторитета.

– Генерал-майор Нэрн, – генерал-майор бросил бумаги на низкий столик рядом со старыми номерами «Таймс» и «Курьера» из Лондона и, подойдя к соседнему окну, хмуро глянул на улицу. – Чертовы паписты!

– Да, сэр, – очередной благоразумный ответ.

– Чертовы паписты! Мы, Нэрны, Шарп, как один шотландские пресвитериане! [9] Может, мы и скучны, зато, слава Богу, благочестивы! – он ухмыльнулся и энергично высморкался в огромный серый платок, затем махнул им в сторону процессии. – Очередной чертов праздник, Шарп. Не могу понять, почему местные так чертовски худы, – он расхохотался, потом хитро взглянул на стрелка. – Итак, вы – Шарп?

9

Протестантское религиозное течение, базирующееся на учении Жана Кальвина. Наиболее развито в Шотландии.

– Да, сэр.

– Тогда не подходите ближе, я чертовски простыл, – он переместился к огню. – Слыхал о вас, Шарп. Чертовски впечатляет! Шотландец, а?

– Нет, сэр, – Шарп улыбнулся.

– Не ваша вина, Шарп, не ваша вина. С нашими чертовыми родителями ничего уже не поделать, приходится отыгрываться на детях, – он метнул на Шарпа короткий взгляд, пытаясь понять, оценил ли тот шутку. – Поднялись из низов, да?

– Да, сэр.

– Чертовски неплохо, Шарп, чертовски неплохо.

– Спасибо, сэр, – просто удивительно, как мало нужно слов, чтобы общаться со старшими офицерами.