Враги

Шидловский Дмитрий

Адмирал задумался, с сожалением посмотрел на карту с нарисованными на ней хищными стрелками, и огонек вновь блеснул в его глазах.

– А может, бросим все же пару дивизий на Эстонию?
– спросил он с надеждой в голосе.

– В таком случае я прошу вас принять мою отставку, - жестко произнес Алексей.

– Ну, раз вы так ставите вопрос...
– протянул адмирал, - я буду думать.

– Я прикажу доставить вам тезисы экономической программы Кондратьева, улыбнулся Алексей.
– Уверен, он будет хорошим премьер-министром.

* * *

Яркое июльское солнце заливало Дворцовую площадь. Вышедшая

из Зимнего дворца рота личной охраны его величества короля Зигмунда выстроилась перед батальоном новгородского гвардейского пехотного полка. Ингерманландцы были одеты в немецкие парадные мундиры с немного измененными погонами и кокардами. Впрочем, и северороссы были облачены в форму русской имперской армии, с чуть измененными знаками различия. Подумав, что ситуация выглядит достаточно комично, Алексей непроизвольно улыбнулся. Чуть скосив глаза, он посмотрел на стоящего навытяжку адмирала в полном парадном облачении. Ему сцена явно не казалось комичной. Напротив, для него это был триумф. Рядом с адмиралом нетерпеливо переминался с ноги на ногу назначенный вчера премьер-министром профессор Кондратьев. Было заметно, что этот человек не привык к подобным церемониалам и совершенно не понимает их смысла. Очевидно, он полагал, что это всего лишь дань некой моде.

Повинуясь приказу командира, немцы стали выходить вперед и складывать оружие к ногам североросских солдат. Когда процедура была закончена, из ворот дворца вышла процессия, состоящая из короля и его министров в парадном облачении. Подойдя к Оладьину, король громко и четко по-немецки прочитал манифест о своем отречении от престола и о передаче Ингерманландских земель во владение Северороссии навечно. Как только чтение было закончено, адмирал взмахнул рукой, и красно-бело-черный ингерманландский флаг на флагштоке дворца пополз вниз. Через минуту он исчез, сорванный двумя североросскими солдатами, которые стояли на крыше. А еще через минуту в петербургское небо взвился флаг Северороссии, зеленое полотнище с красным крестом.

"Все, - подумал Алексей, - сегодня вечером - у Санина, а завтра, с раннего утра, за работу. Самое тяжелое - война - закончено, теперь самое сложное - мир".

Эпизод 11 ВЫСОКАЯ МИССИЯ

– Батюшки-светы!
– С таким возгласом Санин встретил Алексея на пороге своей квартиры.
– И генерал, и вся грудь в орденах.

– Да это парадный мундир, - смутился Алексей.

– Не скромничайте, дорогой, - улыбнулся Санин, - генеральские погоны и ордена и на парадной, и на полевой форме выглядят внушительно. Вы ведь были подполковником, когда мы встречались в последний раз, не так ли?

– Да, но что мы все обо мне? Вы, я вижу, снова горничной обзавелись. Алексей проводил взглядом миловидное пухленькое создание в темном платье и белом фартучке, открывшее ему дверь и теперь ускользающее в направлении кухни.

– И горничная, и кухарка, и няня для наследника, - самодовольно подтвердил Санин.
– Все как у нормальных людей. Да вы проходите в комнаты, дорогой. Анечка, у нас гости.

На пороге гостиной возникла супруга Дмитрия Андреевича. Не без труда узнав Алексея, она расплылась в улыбке:

– Здравствуйте, Алексей. Рада вас видеть.

– Чрезвычайно польщен!
– Алексей поцеловал ручку супруге профессора.

– Вы никак в чинах, Алексей, - кокетливо произнесла Анна, пропуская гостя в комнату.
– Какой же пост вы сейчас занимаете?

– Начальник Управления государственной безопасности, - ответил Алексей.

– Ого!
– Санин заметно помрачнел.
– Почетная должность.

– С вашего позволения, я оставлю вас ненадолго, - произнесла супруга Санина.
– Пора кормить Андрюшу. Побеседуйте пока.

– Разумеется, - расплылся в улыбке Алексей. Мило улыбнувшись, супруга Санина скрылась в соседней комнате, детской, как понял Алексей по доносившемуся оттуда визгу ребенка и сюсюканью нянечки.

Внезапно Алексей ощутил неописуемый восторг от всех этих галантных формальностей и ничего не значащих фраз. Только сейчас он по-настоящему понял, что закончилась война. Он с радостью подумал, что, может, судьба его теперь переменится. Он почувствовал, что возвращается к мирной жизни... и вдруг испугался. Испугался, потому что осознал: "мирная жизнь" для него та, которая была здесь до тысяча девятьсот четырнадцатого года, которую он даже не видел, но которая необъяснимым образом стала частью его жизни. А вот мир начала двадцать первого века безвозвратно удалился от него, превращается в иллюзию, в туман. Образ офицера времен Первой мировой войны уже прочно прилип к нему, нет, стал второй сущностью. А тот наивный студент, попавший сюда из века грядущего, давно уже умер. Санин достал из серванта "дежурную" бутылку коньяка, тарелочку с тонко нарезанным сыром и рюмочки, расставил их на журнальном столике и, внимательно посмотрев в глаза гостю, произнес:

– О чем задумались, Лешенька?

– Да вот, - вздохнул Алексей, - понял вдруг, что я уже по-настоящему человек этого мира... и уже давно не имею никакого отношения к тому времени, из которого мы сюда пришли.

– И слава богу, - рассмеялся профессор.
– Живете-то вы здесь.

Жестом он предложил гостю садиться. Алексей откупорил бутылку, наполнил рюмочки и уселся напротив учителя.

– Что ж, за вашу победу, генерал, - поднял рюмку Санин.

– Благодарю, - чокнулся с ним Алексей.
– За нашу победу,

Они выпили и помолчали. Наконец Санин произнес:

– Вам известна судьба Павла?

– Да, - кивнул Алексей.
– Он в плену. Его взяли мои ребята. Сейчас прокуратура ведет следствие.

Мы готовим процесс против участников переворота. Их будут судить.

– Понятно, - нахмурился Санин.
– Значит, в вашем личном споре с Павлом вы также одержали верх. Вы победитель, поздравляю.

– Мне жаль, что так получилось, - погрустнел Алексей.
– Я хотел не этого. Победа на поле боя и победа в идеологическом споре - это совсем не одно и то же.

– Рад, что вы это понимаете, - хмыкнул Санин.
– Знаете, Леша, с нашей последней встречи вы очень изменились.

– Каким образом?
– поднял брови Алексей.

– От вас веет опасностью, - помедлив, ответил Санин.

– Вот как?1 - Алексей поудобнее устроился в кресле.
– Не думал, что вы чувствуете такие вещи.

– Чувствую, - кивнул Санин.
– Я видел, как Павел медленно превращался в зомби, следуя своей идеологии. И я вижу, что вы чрезвычайно усилили в себе звериное начало, воюя с врагом. Это у вас на лице, в походке, во всех движениях. Не обижайтесь, Алексей, но вы умный, сильный, опасный... зверь.