Враги
Шрифт:
– На самом деле это очень сложно объяснить словами, - откинулся на спинку стула Колычев.
– Это очень большой раздел психологической подготовки. Есть методики, наставления. Хотя, сколько ни говори "халва", во рту слаще не станет. Между рассказом о пути и продвижением по нему большая разница. Надо работать. Японцы вообще считают это самой важной и неотъемлемой частью боевого искусства, без которой действительно можно стать бездушной машиной для убийства. Приходи сегодня в зал. Поработаем.
– Приду, - кивнул Алексей.
– А вообще я рад, что ты наконец-то понял: борьба - это не просто набор приемов, предназначенных для победы над врагом, а долгий путь,
– А ты когда это понял?
– спросил Алексей.
– С детства, - ответил майор.
– Меня с этим воспитывали.
– Так чего же молчал?
– недовольно проговорил Алексей.
– А я говорил, - ухмыльнулся Колычев, - это ты меня не слышал. Ты хотел научиться приемам рукопашного боя, я тебя учил. Каждый получает то, чего ищет. Ладно, заходи вечером, поговорим.
* * *
Голос судьи был монотонным и противным:
– ...На основании вышеизложенного Петербургский окружной суд признает обвиняемых, Сергеева Павла, Круга Йохана, Харитонова Тимофея, виновными в следующих преступных деяниях: заговор с целью свержения законного правительства Северороссии, вооруженная поддержка незаконного самопровозглашенного правительства короля Зигмунда, незаконные сношения с противником в военное время с целью нанесения вреда государству, организация незаконных вооруженных формирований, убийство граждан Северороссии на почве политической вражды, терроризм - и приговаривает на основании статей двадцать шестой, сорок девятой, семьдесят пятой, семьдесят шестой, восемьдесят третьей и сто двадцать шестой уголовного уложения Северороссии Сергеева Павла к двадцати пяти годам тюремного заключения строгого режима в одиночной камере, Круга Йохана - к пятнадцати годам тюремного заключения строгого режима в одиночной камере, Харитонова Тимофея - к десяти годам каторжных работ. Срок заключения исчислять с даты ареста. Приговор вынесен третьего октября одна тысяча девятьсот девятнадцатого года и может быть обжалован в течение месяца после вынесения.
Судья ударил молоточком о специальную дощечку, и вздох облегчения пронесся по залу. Павел поймал сочувственный взгляд сидящего на зрительской скамье Санина, но в голове у него звучало только одно: "Меня выпустят одиннадцатого июля сорок четвертого года, я не смогу повлиять на ход войны. Я не смогу вернуться к реализации своей миссии в этом мире долгих двадцать пять лет".
* * *
Теплый океанский прибой мягко, с приятным шуршанием накатывал на песчаный пляж. Под вечерним бризом шелестели листья пальм и ветви кустов роз. Вдоль кромки прибоя прогуливались двое мужчин, одетых в европейские костюмы двадцатых годов двадцатого века.
– Игорь, ты уверен, что тебе это надо?
– в последний раз спросил у собеседника Артем.
– Конечно, - утвердительно кивнул головой Басов.
– Все же я в какой-то степени отвечаю за то, что там происходит.
– Ну что же, пошли, - улыбнулся Артем.
Окружающий пейзаж исчез, а на его месте возникла городская улица. Вечернее солнце неярко освещало доходные дома. Одинокий "форд Т" еще довоенного производства был припаркован у тротуара. Редкие прохожие даже не обратили внимания: на двух аккуратно одетых господ, вышедших из темного переулка.
– Тебе сюда, - указал Артем на вход в здание, некогда бывшее конным манежем.
– Спасибо, - произнес Басов.
– Сколько же я здесь не был?
– По их летосчислению, триста сорок четыре года, - спокойно ответил Артем - Ну а для тебя, кажется, прошло года четыре.
– Да, четыре, - кивнул Басов.
– Ну, я пошел.
– Удачи, - улыбнулся Артем... и исчез.
Ступая своей кошачьей походкой, Басов прошел через парадную дверь, миновал отчего-то не обратившего на него внимания вахтера и взбежал по лестнице, начинавшейся прямо из холла. Через минуту он уже стоял на балюстраде, а внизу, на мягком борцовском ковре, шла тренировка. Басов, облокотившись на перила, не без интереса наблюдал за происходящим в зале. Большинство занимающихся были одеты в военную форму без знаков различия. Тренер, однако, был облачен в японское борцовское кимоно и подпоясан черным поясом. Все участники тренировки ходили по ковру босиком. Дождавшись окончания тренировки, Басов спустился по узкой лестнице и подошел к тренеру.
– Здравствуйте, Сергей, - широко улыбнулся он.
– Меня зовут Игорь Басов. Не уделите ли мне несколько минут?
– К вашим услугам, - смерил его взглядом подполковник Сергей Колычев.
Он махнул другим участникам тренировки, давая понять, чтобы его не ждали, и снова повернулся к нежданному посетителю.
– Странно, - произнес он, - вас зовут так же, как легендарного основателя нашей школы.
– А вы не допускаете, что я могу им быть?
– ухмыльнулся Басов.
– Навряд ли, - пожал плечами Колычев.
– Он жил три с половиной века назад. Впрочем, в этом случае вам бы, наверное, было интереснее зайти в школу моего брата. Он хранит традиции и...
– Единственная традиция, которую следует хранить, - прервал его Басов, - это стремление к совершенству и поиск себя в боевых искусствах. В школе семьи Колычевых сейчас очень красиво расшаркиваются и фехтуют в полном соответствии с каноном двухсотлетней давности, даже не заботясь о том, что на дворе век двадцатый и сабли и рапиры давно ушли в прошлое. Федора мне напоминаешь ты. Ты, как и он, ищешь сам, а не слепо идешь за формой, которая давно потеряла содержание.
Колычев смотрел на него, широко открыв глаза.
– Вы хотите сказать...
– удивленно проговорил он.
– Я хочу показать, - бросил Басов, отступая на шаг назад.
– Атакуй.
– Ну, держись, - неожиданно для самого себя выпалил Колычев и ринулся в атаку.
Его удар, направленный точно в голову противника, совершенно неожиданно для подполковника провалился в пустоту, а сам он, перевернувшись в воздухе, рухнул на ковер. Мгновенно вскочив, он мягко скользнул к человеку, назвавшему себя Басовым, железным захватом впился в его запястье и через мгновение снова обнаружил себя лежащим на ковре. Противник словно испарился прямо из его рук. Обнаружив его за своей спиной, Колычев снова вскочил и направил мощнейший удар ему в грудь. Теперь словно огромная океанская волна подхватила его и бросила назад. Совершенно ошарашенный и потерявший всякую ориентацию в пространстве Колычев поднялся на локтях. Басов стоял перед ним словно вкопанный. Было видно, что дышит он абсолютно ровно, а на лице застыло выражение покоя.
– Это то, чему я научился после того, как ушел отсюда, - улыбнулся он.
– Где?
– Колычев, пошатываясь, начал подниматься на ноги.
– У себя, - ответил Басов.
– Когда ты мастер, ты учишься уже у всего мира, но в первую очередь - сам у себя. Главное - это осознание. Техника вторична.
– Осознание чего?
– Пока ты борешься с противником, шансы у вас равны, - спокойно ответил Басов.
– Когда ты ощущаешь себя вселенной, у тебя нет врагов. Любой объект, пытающийся вызывать возмущение в тебе, уничтожается сам. Ты непобедим, потому что некому тебя побеждать. Это просто.