Враги
Шрифт:
– Я слышал об этом в Японии, - кивнул Колычев.
– Но не понял, - улыбнулся Басов.
– А я понял... и показал. Технику я специально применил известную тебе. Все из арсенала дзю-дзюцу. Наполнение только другое. Ну, как?
– Серьезно, - кивнул Колычев.
– Долго до этого надо идти?
– Это на расстоянии протянутой руки от тебя, - отозвался Басов, - но идти иногда приходится всю жизнь... а иногда несколько жизней, как это было у меня. Мне просто захотелось показать тебе, куда идти, чтобы ты не плутал.
– И только?
– поднял брови Колычев.
– Увы, нет, - вздохнул Басов.
– Действовать, следуя лишь своим желаниям, - непозволительная роскошь для нас. Скажи, что ты думаешь о войне, которая только что закончилась?
– Страшная бойня, - поморщился подполковник.
– Думаешь, это все?
–
– Колычев удивленно посмотрел на собеседника.
– Люди воюют от века. Так устроен мир.
– Так устроен мир людей-зверей, - произнес Басов, - но он должен измениться. Когда воевали при Карле Стюарте, для того чтобы выстрелить, надо было приблизиться на расстояние считанных шагов. Сейчас артиллерия уже обстреливает квадраты, находящиеся вне зоны видимости артиллеристов. Это только начало. Скоро цивилизация разовьется до того, что одной бомбой, сброшенной с аэроплана, можно будет уничтожить целый город и миллионы людей. Если люди не умерят свою агрессивность, они просто уничтожат себя и этот мир.
– Сколько до этого осталось времени?
– поднял брови Колычев.
– До того момента, когда мир окажется перед выбором: измениться или погибнуть?
– уточнил Басов.
– Очень мало.
– И что же мы можем сделать?
– развел руками Колычев.
– Люди не меняются.
– Значит, надо меняться тебе самому, - спокойно проговорил Басов. Проблема в том, что побеждать кого-либо в войне бессмысленно. Сражаясь с отвратительным противником, ты сам становишься подобен ему. Иначе проиграешь. Но если у тебя нет противника, ты можешь спокойно жить так, как считаешь нужным. А то, что при этом можно оставаться непобедимым, я только что продемонстрировал.
– Сказали бы вы это Татищеву, - усмехнулся подполковник.
– Он спит и видит, как разгромить коммунистов по всем направлениям. Он человек войны.
– Поэтому я и говорю с тобой, - улыбнулся Басов.
– Говорить следует только тому, кто готов выслушать.
– То, что вы сказали, больше подходит для церковной проповеди, произнес Колычев.
– Как может человек, мечтающий о политическом влиянии, проповедовать отказ от конфронтации?
– улыбнулся Басов.
– Церковные деятели все время враждуют между собой, а ты предлагаешь им заняться снижением враждебности в мире. Важен не род занятий, а психологический настрой, отношение к миру.
– Многое ли изменится от того, что я изменюсь?
– спросил Колычев.
– Многое, - кивнул Басов.
– Тот, кто живет по законам другого мира, уже создает этот мир вокруг себя. У тебя много учеников, а будет еще больше. Ты можешь многое.
– Вы поможете?
– неожиданно для самого себя спросил Колычев.
– Увы, нет, - отрицательно покачал головой Басов.
– Иначе ты не получишь необходимого опыта. Я лишь указал направление. Идти тебе придется самому. Движущийся по пути всегда одинок и в опасности. Помни только, что пустых жертв от тебя никто не требует. Я надеюсь, что ты не намерен собирать апостолов и лезть на крест. Ты идешь своим путем - помогая другим, помогаешь себе. Все просто. Мне нужно лишь, чтобы ты видел связь между собой и миром, в котором живешь. В этом твоя миссия.
– И куда же ведет этот путь?
– спросил Колычев.
– К нам, - бросил Басов.
* * *
Вагон трамвая катился по вечернему городу, грохоча на стыках рельсов. Примостившийся на конце длинной деревянной скамейки Санин безучастно смотрел на остывающую после теплого сентябрьского дня улицу. За пять лет пребывания в этом мире он привык и вполне освоился. Ему досталось непростое время пять самых страшных лет для этой страны. Но, как ни странно, они были для него самыми счастливыми в жизни. Он искал и находил, ставил себе вопросы и получал ответы на них. Жизнь была наполнена смыслом. Свобода, право выбора нужно ли ему что-либо еще? Что значат суровые научные оппоненты для человека, прошедшего через объяснения в КГБ? Что значили для него, уважаемого профессора университета, неурядицы гражданской войны, если он явился сюда из страны, где знание, не способное принести денег и власти, уже давно не ценилось? И главное, после долгих лет одиночества, неудачного брака и трагического развода он сумел все-таки найти ту, которую любил, ту, которая любила его, ту, которая подарила ему сына. Не радовало только одно. Двое его учеников, с которыми он попал в этот мир, сделали самое глупое из возможного. Они начали враждовать. В итоге один оказался в тюрьме, а другой стал главой спецслужбы возникающего на обломках империи государства. Вопрос еще, что хуже. Один, по крайней мере, изолирован. А второй? Обладая такими знаниями вкупе со жгучей ненавистью, можно много дров наломать... Ради благих целей, как всегда.
– Но можно сделать и много хорошего, - произнес непонятно как оказавшийся рядом с ним на скамейке Артем.
– Вопрос - куда направить эту энергию.
Санин резко повернулся к нему:
– А, это вы? Я вас, признаться, тогда за Петиного знакомого принял.
– И не ошиблись, - улыбнулся Артем.
– Я к Петру приходил. Впрочем, теперь пришел к вам. Извините, что я с вами так тогда... Назад не желаете?
– Ну, вы же знаете ответ, - после секундной паузы сказал Санин.
– Знаю, - подтвердил Артем, - но спросить обязан.
– Нет, не желаю, - спокойно ответил Санин.
– Вот и хорошо, - широко улыбнулся Артем, - потому что у меня к вам просьба.
– Что же может быть нужно такому... существу, как вы, от скромного профессора истории?
– осведомился Санин.
– Не слишком преувеличивайте мою роль и не слишком занижайте свою, поморщился Артем.
– В отличие от меня, вы можете прямо вторгаться в события этого мира.
– А вы не можете?
– поднял брови Санин.
– Землетрясение устроить, или наводнение, или метеорит на грешную землю кинуть, это пожалуйста, - спокойно отозвался Артем.
– А толку? Очередные юродивые на папертях прокричат: "За грехи наши", люди в очередной раз запасутся консервами, очередные спекулянты получат барыши... и ничего не изменится. Нас интересует изменение сознания, а при катаклизмах люди склонны грабить продуктовые лавки и поглубже забиваться в свои поры. Что я еще могу? Поговорить с кем-нибудь, как с вами сейчас, тоже пожалуйста. Но недолго, не со всеми и не обо всем. Так что не все так просто.
– Ну а что же я могу, по-вашему?
– склонил голову набок Санин.
– Вы здесь живете и можете воздействовать более методично, - улыбнулся Артем.
– Не проще ли тогда поговорить с сильными мира сего, обладающими властью и финансами?
– уточнил Санин.
– У меня был печальный опыт, - погрустнел Артем.
– Как раз с Петром.
– С Назаровым?
– удивился Санин.
– Какая власть может быть у нищего ассистента...
– Нет, это было, когда он состоял при дворе регента королевства, спокойно пояснил Артем.
– Дело в другом. Во-первых, если некто поставил себе цель исходя из уровня своего развития и информированности и идет к ней напролом, ничего вокруг себя не замечая, говорить с ним бессмысленно. Он ухватит только то, что будет ему импонировать и согласовываться с его убеждениями. Для переоценки ценностей, для сбора дополнительной информации, тем более об основах мироздания, надо остановиться. Как говорится, сесть и подумать. Разумеется, кто реже останавливается, тот большего добивается в политической борьбе. Вы же понимаете, что политическая борьба требует постоянного напряжения сил и непрерывной деятельности. До философии ли тут? Вот и получается, что наверху оказываются люди, менее всего склонные думать на глобальные темы. А значит, нас они просто не услышат. Когда вы участвуете в реальной политической борьбе, вопросы долгосрочного развития цивилизации для вас обычно второстепенны. Вас больше интересуют сиюминутные проблемы. Главное для вас - победить стоящего перед вами врага. Обычно это называют политической целесообразностью. А уже прикрываясь ею, можно и народу врать, и с самым отвратительным диктатором союз заключать. Так что, сколько ни напоминай такому "реальному" политику о вечных истинах, все равно победят сиюминутные интересы.
– Ну а если вы явитесь во всей своей славе и блеске, - хмыкнул Санин, покажете свою мощь и укажете путь?
– Еще хуже, - безнадежно махнул рукой Артем, как при зубной боли.
– Нас сразу запишут в боги. Начнется драка за близость к нам, а немедленно образовавшаяся жреческая каста от нашего имени такое творить будет... Жутко представить.
– Но я-то что могу?
– уже нетерпеливо проговорил Санин.
– А вы можете дать ту идею, которая завладеет умами, а потом старательно поддерживать и развивать ее, - пояснил Артем.
– Вы можете донести ее до сильных мира сего. Пусть они даже считают, что с ее помощью добиваются своих личных целей. Главное, чтобы двигались в нужном направлении.