Врата ада

Годе Лоран

Я пересекаю зеленые холмы Авеллино. Мне стыдно. Мне всегда казалось, что это я стал причиной природного катаклизма. Никому не могу об этом сказать, знаю, что меня примут за сумасшедшего, но так ли уж это невероятно? Гарибальдо столько раз пересказывал мне историю Фридриха II, ссылаясь на то, что слышал от professore. Если все это правда, так ли уж невероятно, что смерть решила отомстить за оскорбление? И в тот день дала волю своей ярости. Она поглотила тысячи мужчин, женщин и детей, целые семьи погибли за одну секунду под обвалившимися крышами или рухнувшими стенами. Я знаю, что все это случилось из-за меня. Смерть не стерпела обиду и покарала

людей, посмевших бросить ей вызов. Она не осталась в долгу. Огромное облако пыли накрыло всю местность от Неаполя до Авеллино. Все дороги от Казерты до Матеры исполосовали трещины — так страшен был ее гнев.

Я родился той ночью, родился во второй раз, как раз тогда, когда погибали люди. Родился и закричал. Воздух вновь обжег мне легкие. Чудовищный грохот стал ответом на мой крик. Я родился, принеся в город ужас и слезы.

Смерть не удовлетворилась одним толчком. В ту ночь в Неаполе их было пятьдесят шесть, они возникали во всех концах города, уродуя стены трещинами и валя фонарные столбы. Неаполитанцы крестились всю ночь, убежденные, что все они погибнут, провалившись под землю.

Мне всегда казалось, что это я убил всех этих людей. Я так и живу с этим чувством. Только разве это жизнь? По ночам я не сплю. А схожу с ума. Внезапно просыпаюсь. По ночам я слышу, как жертвы землетрясения взывают ко мне и спрашивают, с выпученными как у рыб глазами и искаженным от страданий лицом, почему моя жизнь оказалась важнее их жизней и чем же я заслужил спасение, тогда как их обрекли на заклание.

Я никогда никому не рассказывал об этих видениях. Когда я внезапно просыпаюсь ночью, то просто лежу на кровати мертвенно-бледный, стуча зубами, уверенный, что тени вернутся и грядущий день — это всего лишь краткий перерыв между двумя ночами. Наверно, я действительно сумасшедший. А как было не сойти с ума? У меня не было матери, но это неважно, я научился обходиться без нее. Я хочу найти отца. Только я могу сделать это. Я молод и силен. Я знаю дорогу. Во мне пыль мертвецов. Они пропустят меня. Может быть, даже проводят к отцу, не знаю, способен ли он идти. Я спешу, хочу, чтобы он заплакал на моем плече и улыбнулся, вновь обретя сына.

X

Мольбы безутешной матери

(сентябрь 1980)

Джулиана продолжала работать в отеле-люкс «Санта-Лючия». Она даже ночевала там. Джозуе помог ей устроиться. Расставшись с Маттео, она сразу же пошла к нему и попросила найти какой-нибудь закуток, где можно укрыться на некоторое время. Он сам проводил ее в подвал и показал маленькую комнатенку, где стояли ящики с мылом и бельем.

— Я положу здесь для тебя матрас, — сказал он. — Утром будет шумновато, как только заработают стиральные машины, но ночью тут тихо.

Уже месяц она так жила. Работала не покладая рук. Ничего не требовала. Охотно делала все, что от нее требовали. Как только появлялось немного свободного времени, шла на улицу. Просто ходила и все. И тихонько разговаривала, сражаясь с духами, которые повсюду следовали за ней по пятам. Шептала молитвы, останавливалась, чтобы перекреститься, потом шла дальше. За несколько недель она очень изменилась. Проходя мимо церкви, надолго останавливалась и стояла, вытянувшись во весь рост, словно пытаясь что-то сказать. Но слов никаких не находила и, опустив голову, продолжала свой путь.

Но вот однажды, когда Неаполь поливало дождем и все прохожие попрятались кто куда, она стояла под портиком, и ее лицо вдруг просветлело. Она наконец поняла, что ей надо делать. И шепнула самой себе: «Церковная стена». И как она раньше не додумалась. «Церковная стена — люди приникают к ней и целуют

ее. Обращаются к ней с просьбами, жалобами. Вот что мне нужно».

Вынув из сумочки клочок бумаги, она написала на нем несколько слов и вышла под дождь в поисках ближайшей церкви. Первой на ее пути попалась Сан-Доменико Маджоре. Площадь была пуста. Она остановилась. Ей не хотелось спешить. Тихонько подошла к церкви и сунула записочку в щель между камнями кладки, быстро поцеловала стену, перекрестилась и ушла.

С этого момента все свое свободное время она посвящала одному и тому же. Ходила и ходила по городу. Если ей попадалась церковь, она писала на клочке бумажки несколько слов, сворачивала шарик и засовывала в щель между камнями. Она просила у церковных стен всегда одно и то же. Чтобы ей вернули сына. Чтобы день его возвращения настал быстрее. Просила отменить все: кровь, смерть. Эти прошения множились день ото дня. Десятки и десятки маленьких бумажных шариков, и в них всегда одно и то же. «Я жду сына». Неаполь молчал. Стены безмолвствовали. Иногда какой-нибудь шарик сдувало ветром, и он падал на землю. В другой раз местные ребятишки вытаскивали бумажку и со смехом читали ее. Но большей частью они, эти крохотные зернышки боли, оставались наполовину скрытыми в стене как обращенные к ней тайные мольбы.

Джулиана продолжала свое дело. Без устали. Совала свои записочки всюду, где оказывалась. Их становилось все больше. «Я жду сына». Она скатывала бумажку в шарик и оставляла ее в стене Сан-Грегорио Армено. «Пусть мне вернут Пиппо или пусть все пойдет прахом» — в Санта-Мария Дональбина. «Не хочу быть матерью мертвеца» — в Сан-Джорджо Маджоре. «Я прокляну вас, если мой сын не вернется» — в Кьеза Мадре. Она засовывала свои прошения в каждую щель на стене. Чтобы у всего Неаполя было одно имя на устах. Пиппо. Пиппо. Пиппо.

Переходя от одной церкви к другой, она очень скоро прослышала про дона Гаэтано Маринуччи. Этот молодой священник только что получил приход в Санта-Мария ди Монтесанто. С тех пор как он появился здесь, на богослужениях стало многолюдно. Молодой священник был хорош собой и привлекал к себе тем несколько грубоватым обаянием, которое часто встречается у черноволосых и черноглазых южан. Как и Джулиана, он был родом из Апулии. Ходили упорные слухи, что он подвизался в учениках у Падре Пио [9] и состоял при нем в последние годы его жизни. Близость к святому прославила его на всю округу. Большинство женщин с рыбных рынков Монтесанто ничуть не сомневались, что рано или поздно молодой священник тоже начнет творить чудеса и станет достойным преемником Падре Пио. Тогда и у Неаполя появится свой святой, и весь мир узнает, на что способны простые люди, когда ими движет вера.

9

Падре Пио (1887–1968) — Пио из Пьетрольчины, в миру Франческо Форджоне, итальянский монах-капуцин, канонизированный католической церковью. Получил широкую известность из-за стигматов на теле и приписываемых ему чудес.

Джулиана все чаще и чаще бродила по кварталу Монтесанто. Кружила вокруг церкви. Каждый раз, проходя мимо, она засовывала в щель свою записочку. Вскоре в церковной стене они исчислялись десятками. Она хотела усеять ими всю стену целиком, чтобы настоятель знал: она здесь и ждет от него великих дел.

Наконец однажды ночью она решилась. Она подошла к церкви часа в два ночи. Небо было ясное, и звезды блестели. Джулиана преклонила колени перед тяжелой запертой дверью и горячо зашептала: