Врата Лилит
Шрифт:
– Ну, вот и чудненько! Закусите! Нахаш, мясо гостье!
– Р-р-р-р-р-ав! Готово уже, госпожа!
Пока Снежана закусывала необыкновенно ароматным, буквально тающим во рту сыром, собакоголовый здоровяк уже нес тарелку, наполненную до краев шипящим мясом с кровью.
– М-м-м-м-м... Какой запах!
– улыбнулась незнакомка с портрета.
– Наверное, адски вкусно!
– Невероятно вкус-с-с-сно, госпожа! У меня прямо слюньки текут, так бы и сожрал вместе с тарелкой, мрмяу!
– Кот уже разрезал мясо длинным кинжалом, а потом протянул дамам по старинной серебряной двузубой вилке. Незнакомка опять подала пример гостье, первой принявшись с
– Ну, как ты себя чувствуешь, милочка?
– внимательно глядя на Снежану - как будто бы норовя прочесть мысли гостьи - сказала она.
– Странно как-то... Внутри меня все кипит, сила какая-то... Не могу объяснить...
– Снежана и в самом деле не могла понять, что с ней происходит. Внутри неё все кипело. Казалось, если она сейчас будет танцевать, то непременно неделю подряд, не меньше, а если она пойдет в спортзал, то возьмет там самые 'мужские' веса, а то и вообще - гору свернуть сходу сможет! Щеки её покраснели, внутри чувствовался нестерпимый жар.
– Ну, и замечательно!
– довольно улыбнулась хозяйка.
– Значит, ты готова. Повторяю, от тебя потребуется много, много сил... Ну, а теперь - прошу за мной! Хозяйка направилась к маленькой дверце, в противоположной гигантскому камину части залы, и отперла её совсем крохотным ключиком с биркой в виде полумесяца, хранившимся на цепочке прямо у неё на груди. Туда же проследовала вся её прислуга.
Посредине идеально круглой комнаты стоял небольшой, также идеально круглый стол, вытесанный из целого куска серебристого мрамора, с выдавленным в нем силуэтом человека. На камне были также желобки кровостоков... Рядом стоял очаг с разожженным пламенем. В комнате царил полумрак - горели только факелы. Снежана задрожала от страха.
– Не бойся, милочка, это не больно... Ты просто уснешь, немного поспишь, а потом проснешься. Всего-то на всего! Если бы я была человеком, я бы с удовольствием сама легла на этот жертвенник. Но, увы, - тут она выразительно пожала тонкими изящными плечиками, - моя плоть также иллюзорна, как и плоть моих слуг, да и вообще - всех бессмертных. У нас нет тел, мы только бесплотные духи. А вот ты... Ты можешь... Наш с тобой художник истощен и только твоя кровь и тепло твоего любящего сердца, которые я лишь катализировала под видом мяса и вина - хотя ни мясом, ни вином это на самом деле не является -, способны его извлечь из того ледяного тартара, в который он был ввергнут злым чародейством моего отца... Ну, довольно разговоров - приступим! Ашмедай, помоги даме раздеться! Нахаш, нагнетай горн!
Собакоголовый здоровяк тут же бросился к хитроумному устройству слева от очага и стал качать массивные кузнечные мехи. Пламя стремительно взметнулось вверх и в котле что-то закипело. А галантный кот что-то мурлыкнул про 'mon plesir' и стал ловкими движениями своих мягких лапок освобождать Снежану от одежды. Она покраснела как рак, оказавшись полностью обнаженной, но, впрочем, скоро привыкла - никто на её наготу не обращал внимания.
– С-с-с-с-секундочку, миледи, о-с-с-с-сталось ещё кое-что...
– хитро блеснули в полутьме зеленые глазки Кота и указали
– Ах, да, я понимаю...
– прошептала она и дрожащими руками, не без сомнений и колебаний, сняла с себя цепочку, бережно положив её в карман шорт.
После этого она покорно легла на жертвенник, вложив и голову, и руки, и ноги в соответствующие выемки на мраморном ложе. Получилась фигура в виде пятиконечной звезды, вписанной в окружность.
– Р-р-р-р-р, госпожа, золото уже кипит!
– рыкнул собакоголовый.
– Значит, пора!
– торжественно воскликнула хозяйка, хлопнув в ладоши.
Факелы, как по команде, все одновременно погасли, осталось гореть только пламя очага. Кот взял флейту и заиграл на ней какой-то заунывный мотив, а незнакомка с Портрета запела под струящуюся как водный поток мелодию высоким сочным сопрано. Слова гимна понять было совершенно невозможно, они были на каком-то шипящем незнакомом языке, но в самом заклинании и в мелодии чувствовалась седая, как сам мир, древность... Через некоторое время, не переставая петь, хозяйка взяла из лап собакоголового длинный кинжал с костяной рукояткой в виде человеческого скелета со злобно ощерившим зубы черепом, и громким шепотом медленно произнесла:
– Жизнь одного - за жизнь другого! Hashd ash shu, Aesh Shamash!
Тонкое как игла лезвие кинжала стремительно опустилось и - из перерезанной вены на левой руке хлынул поток вязкой темно-алой крови. Кровь побежала по кровостоку туда, где уже ожидал собакоголовый с толстым керамическим сосудом с широким горлышком. Через мгновение вены на другой руке были также перерезаны - и кровь оттуда собирал уже Кот, оставивший игру на флейте. Затем была перерезана вена на шее - эту кровь принялась собирать сама колдунья, продолжая в полголоса что-то шептать и напевать, уже почти нечленораздельное.
Снежана не чувствовала страха и боли, наоборот, ароматные запахи и приятная музыка, продолжавшая звучать, хотя никто уже ни на чем не играл, усыпляли её и она видела происходящее словно в какой-то дымке или тумане. Она видела, как собранную у неё кровь выливали в кипящий чан, как хозяйка опустила свои руки в чан и стала месить кроваво-золотистую смесь, как баба тесто, как собакоголовый и кот подносят какой-то сосуд, напоминающий дуршлаг, как она пропускает жидкость - кипящую, раскаленную докрасна - через этот сосуд и как из него выходят длинные и тонкие нити, которые Кот ловко наматывает на веретено, а оставшуюся жидкость собакоголовый переливает в небольшой котел. Потом колдунья садится на кресло, а собакоголовый уже подкатывает прялку на колесиках, и, продолжая петь, колдунья ткет и ткет из этих нитей длинную золотистую сеть, а потом готовая сеть куда-то уносится, но куда - этого Снежана уже не увидела - от потери крови она чувствовала сильную приятную сонливость и её сознание погрузилась во тьму...
Наконец, тоннель закончился и вслед за вороном Ганин влетел в длинный трапезный зал с огромным камином. Здесь его уже ждала Лилит вместе с Котом и Псом. Пес лежал у камина и на его мягкой шкуре уютно покоились красивые, словно выточенные искусным мастером по резьбе на слоновой кости, белоснежные обнаженные ноги Лилит, которые тот периодически любовно лизал своим розовым мягким языком, как это любят делать, наверное, все собаки. Кот, уютно свернувшись калачиком, довольно мурлыкал у неё на коленях, подставляя свою пушистую шелковую спинку ласковым тонким ручкам золотоволосой красавицы.