Врата Лилит

Skyrider

Впрочем, и это ещё не конец.

...Когда пожарные и полицейские уехали, рассосались толпы зевак и на окрестности опустились предвечерние сумерки, а кроваво-красное предзакатное солнце бросило свои темно-розовые лучи на обугленные камни,

к самым развалинам подошли два человека, мужчины. Одежда на них была весьма странной, впрочем, оценить это все равно было некому.

Один был облачен в длинный голубой, сшитый без швов, шерстяной хитон, ниспадавший прямо до щиколоток, и простые деревянные сандалии. На его широкие, но сильно ссутуленные плечи ниспадали длинные густые черные вьющиеся волосы, заплетенные в хвостик, на лице росла небольшая аккуратная черная бородка. Другой также был облачен в хитон, но уже красного цвета, со старинным омофором белого цвета с черным крестом, обмотанным вокруг шеи. У него были белые как лунь курчавые коротко стриженные волосы, белая, также аккуратно подстриженная, борода.

– Ну, вот и все...
– облегченно сказал седовласый.
– Как видишь, художнику всё-таки хватило сил сжечь оба портрета и закрыть портал. Я только помог раздуть пожарче пламя, а все остальное - даже спичку - он зажег сам!
– в его голосе прозвучала нотка гордости, какая бывает у учителя за своего успешного ученика.

– Я вижу...
– как-то устало и немного отрешенно ответил высокий человек в голубом хитоне.
– Значит,

Мое Пришествие опять откладывается. Чаша грехов этого мира ещё не исполнилась...

Оба некоторое время молчали, думая о своем.

– А что теперь будет с этим художником?
– вдруг, не скрывая некоторой дрожи в голосе, спросил седобородый.
– В последний момент дьявол всё-таки взял над ним власть и утащил его с собой, в преисподнюю. Невесту его я уже определил к нам, но она очень просит за него - даже и не знаю, что ей сказать... Ведь не в наших правилах разлучать влюбленных!

Человек в голубом хитоне долго молчал.

– Наступит час, - наконец, устало и отрешенно проговорил Он, - когда ад и преисподняя отдадут своих мертвецов, и все, что было некогда разделено - воссоединится вновь, и все, что рыдало и плакало - будет смеяться и славить Отца Моего, сущего на небесах, а все нечистое будет очищено, как очищается в горниле золото и серебро...
– с этими словами Он осенил крестным знамением ещё дымящиеся, кроваво-красные в последних лучах заходящего солнца развалины, и, с усталым и грустным вздохом, пошел прочь, слегка сгорбившись так, словно до сих пор продолжая нести на своих плечах так никем и не снятый с Него тяжелейший Крест.

А седовласый и седобородый собеседник, прошептав 'Аминь', тронулся вслед за ним...

КОНЕЦ