Врата Мертвого Дома
Шрифт:
— Пауки в бороде… или что похуже. Не вижу, но знаю, знаю, что они где-то там.
Сапёр глубоко вздохнул и тотчас поморщился от глухой боли в сломанных рёбрах.
— А ну отстань от меня! — зарычал он. Режущая боль в бёдрах напомнила о когтях, которые его изодрали. Левая щиколотка была туго перебинтована — ступни Скрипач не чувствовал, и это его обеспокоило.
— Не могу, — ответил старик. — Спасенья нет. Сделки заключены, всё подготовлено. Об этом Колода говорит ясно. Жизнь, данная за жизнь отнятую, и
— Ты — дал-хонец, — проворчал Скрипач. — Где я?
Лицо рассекла широкая ухмылка.
— В Тени! Хи-хи-хи.
За спиной у странного старика зазвучал новый голос:
— Отойди, верховный жрец. Солдат едва выкарабкался, а ты его сразу, Искарал Прыщ.
— Это вопрос торжества справедливости! — огрызнулся жрец, но отступил. — Даже твой закалённый спутник преклоняет колени перед этим алтарём, не так ли? Эти детали чрезвычайно важны для понимания. — Он отодвинулся ещё на шаг, и в поле зрения Скрипача замаячила массивная фигура.
— Ага, — вздохнул Скрипач. — Трелль. Память возвращается. А где твой спутник… ягг?
— Развлекает твоих друзей, — сообщил трелль. — Не очень успешно, признаю. За все эти годы Икарий так и не научился манерам, которые бы позволили другим расслабиться в его присутствии.
— Икарий, ягг с таким именем… Создатель машин, преследователь времени…
Трелль показал клыки в широкой, кривой ухмылке.
— О да, владыка песчинок — хотя эту поэтическую аллюзию мало кто понимает, да и дурацкая она.
— Маппо.
— И снова верно. А твои друзья тебя называют Скрипачом, чем разрушают образ гральского воина.
— Ну, значит, не важно, что я, придя в себя, вышел из роли, — заметил сапёр.
— За этот промах наказывать не будем, солдат. Пить хочешь? Есть?
— Хорошо. Да и да. Но прежде всего — где мы?
— В храме, который высекли в скалах. За пределами Вихря. В гостях у верховного жреца Тени: его ты уже видел — Искарал Прыщ.
— Прыщ?
— Именно.
Дал-хонский жрец снова подобрался к постели.
— Над именем моим насмехаешься, солдат?
— Уж никак не я, верховный жрец.
Старик хмыкнул, поудобней перехватил метлу и заковылял прочь из комнаты.
Скрипач осторожно сел, двигаясь, как столетний дед. Ему очень хотелось спросить у Маппо, насколько тяжелы раны, особенно на лодыжке, но он решил ненадолго отложить знакомство с новостями, которые, скорее всего, ему не понравятся.
— Откуда он такой взялся?
— Не уверен, что даже он сам это знает.
— Я очнулся от того, что он мне в лицо метлой тыкал.
— Не удивлён.
Присутствие трелля успокаивающе подействовало на Скрипача. Но тут он вспомнил имя воина. Маппо, это имя цепями приковано к другому. А слухов об обоих столько, что хватит на толстый том. И если хоть один из слухов правдив…
— Икарий
— Репутация у него весомая.
— А заслуженная, Маппо? — Скрипач ещё задавал вопрос, но уже понял, что лучше бы ему было прикусить язык.
Трелль вздрогнул и чуть отодвинулся.
— Принесу тебе лучше поесть-попить.
Маппо вышел из комнатки, двигаясь совершенно бесшумно, несмотря на огромный вес. Это сочетание сразу напомнило Скрипачу Калама. Ну что, старый друг, смог ты опередить бурю?
Искарал Прыщ прокрался обратно в каморку.
— Зачем ты здесь? — прошептал он. — Знаешь зачем? Не знаешь, но я тебе скажу. Тебе и больше никому. — Старик наклонился к сапёру и вцепился обеими руками в редкие завитки своих волос. — Треморлор!
Увидев выражение лица Скрипача, жрец расхохотался и завертелся на месте, выкидывая диковатые коленца, а потом снова склонился к сапёру так, что их лица разделяли считаные дюймы.
— Слухи о Тропе, о Пути домой. Маленький слух-червячок, даже меньше, личинка, крохотней шляпки гвоздя, густая, неровная масса, опутавшая то, что может оказаться истиной. Или ложью. Хи-хи-хи!
Это было уже слишком. Морщась от боли, Скрипач схватил старика за воротник и встряхнул. На лицо ему брызнула слюна, глаза жреца завертелись, как шарики в чашке.
— Что? Опять? — сумел выговорить Искарал Прыщ.
Скрипач его оттолкнул.
Старик зашатался, кое-как выпрямился и принял позу оскорблённого достоинства.
— Стечение реакций. Слишком длительный недостаток социализации и всё такое прочее. Нужно заняться своими манерами и, более того, собственной личностью. — Он склонил голову набок. — Искренний. Прямолинейный. Забавный. Обходительный и удивительно цельный. Что ж! В чём же дело тогда? Солдаты грубы. Жестоки и бессердечны. Вспыльчивы. Знаешь ты Собачью цепь?
Скрипач ошеломлённо заморгал, словно только что вышел из транса.
— Что?
— Она уж началась, только ещё никому не известна. Анабар Тай’лэнд. «Собачья цепь» на малазанском наречии. У солдат вовсе нет воображения, а значит, они способны преподносить удивительные сюрпризы. Есть вещи, которые даже Вихрь не может отшвырнуть.
Вернулся трелль Маппо с подносом.
— Опять изводишь нашего гостя, Искарал Прыщ?
— Пророчества, рождённые Тенью, — пробормотал верховный жрец, холодно и оценивающе разглядывая Скрипача. — Сток во время потопа вызывает волны на поверхности. Река крови, поток слов от скрытого сердца. Всё разбито — расколото. Пауки в каждом углу. — Старик резко развернулся и, печатая шаг, удалился.
Маппо смотрел ему вслед.
— Не стоит на него обращать внимания, да?
Трелль обернулся, его тяжёлые брови приподнялись.