Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы
Шрифт:
То же место и день
Немцев было четверо. Целых четверо или всего четверо – против него одного. Хотя можно не лезть в бой – похоже, немцы еще его не заметили. И облака рядом.
– Su-ka-blyad’… – сквозь зубы сказал Джимми. Несколько дней назад он не мог бы и помышлять принять бой с четырьмя. Но всё, что было прежде, сейчас казалось ему бесконечно далеким, будто прошли не дни, а годы.
Для начала, ему очень повезло с техником. Впрочем, техников на этом аэродроме было явно больше, чем самолетов. Стив Белью был мастером своего дела, а еще – веселым и общительным парнем, и главное, он, казалось, совершенно не замечал, что Джимми чернокожий. Что было немыслимо для истинного белого американца.
– А я не американец, – ответил Стив. – Мы за океан в девятьсот
В тот, самый первый день, они сделали три вылета. Армейские на плацдарме с утра обрывали телефоны, требуя прикрытие с воздуха. Их эскадрилье дали квадрат в сорок миль, и велели сбивать всех встречных гуннов. Джимми получил позывной «Иван» – очевидно, из-за красных звезд на своем самолете. В первый вылет наткнулись среди облаков на четверку ФВ-190, те уклонились от боя, и парни приободрились – выходит, кто-то боится и их тоже! Затем заметили десятку «фоккеров», неспешно разворачивающихся над линией фронта, атаковали удачно – один стал падать, другой задымил, остальные тут же сбросили бомбы, и удирать пришлось «киттихокам». Затем сбили Джека, вот только что они летели восьмеркой среди чистого неба – и вдруг пара «мессеров» свалилась на них сверху, обстреляла и ушла на предельной скорости, гнаться было бесполезно – но истребитель с девяткой на киле беспорядочно кувыркался вниз, без дыма и пламени, и Джек даже не пытался выпрыгнуть, наверное был убит сразу.
Во второй вылет они, снизившись, увидели большую змею немецкой колонны, ползущей через перевал. Джимми доложил, с земли приказали атаковать. Они прошли на бреющем и прочесали дорогу из пулеметов. Гуннам хорошо досталось – идя на второй заход, Джимми видел несколько пылающих машин. Он высадил весь боезапас, и тут появились «мессы» – удачно, что после гибели Джека все очень внимательно смотрели по сторонам, и кто-то вовремя заметил рой приближающихся точек, на вид совсем не страшных. И Джимми заорал: «Уходим!» – было не до геройства, патронные ящики у всех были если не пусты, то близки к этому, а немцы явно горели желанием поквитаться – но облака были рядом, нырнуть в них было делом нескольких секунд.
В третий раз им подвесили по три пятисотфунтовых бомбы, целью была немецкая кампфгруппа, наступающая от Авейру. Танки! «Если они прорвутся, то через пару часов будут здесь, – сказал майор, отчего-то бледный. – И тогда, парни, вам некуда будет садиться». Самолеты еле ползли. Джимми снова ошибся в расчетах и долго кружил в облаках, пытаясь сориентироваться, а замыкающее звено, Гек с Дилом, так вообще где-то потерялись. Потом Дил вышел на связь, он заметил танки, назвал ориентиры. И почти сразу же раздался крик Гека: «Я подбит! Гунны!» Джимми с парнями рванули туда.
Сначала они увидели ленивые пыльные хвосты на земле – это шли танки. Шли в сторону моря. Наверняка это была та самая кампфгруппа. Бомбы бросали с пологого пике, попала ли в цель хоть одна, в дыму и пыли не было видно. Дил больше не отвечал, наверное тоже был сбит. Не успели они набрать и пять тысяч футов, появились гунны. Две четверки «мессеров» с разных сторон. Джимми скомандовал уходить в облака – он трезво оценивал свои возможности. Слава богу, облака к вечеру стали гуще.
Возвращались поодиночке, на разной высоте, в сумерках. Джимми отпугнул пару охотников, пытавшихся атаковать Энжа, который пришел первым. А потом приполз и Дил, у него отказало радио – разбило осколками. Их бы послали и еще, но стемнело. А Джимми так устал, что уснул прямо в кресле у капонира. В то время как Стив и другие техники спешно латали их самолеты – мелкие повреждения, пробоины от осколков и пуль, были почти у всех.
Утром их подняли затемно, немцы вели артподготовку, значит, вот-вот должны были появиться их штурмовики. Они пробарражировали почти два часа, гунны так и не появились. Потом их самих отправили на штурмовку. С земли стреляли много, и Джимми подумал, вот Стиву снова будет работа – но не сбили никого. А затем появились «мессера», на этот раз не свалились сверху, а выскочили из-за горы – пара, затем еще одна. Дил загорелся, прыгнул. Но и один «сто девятый» тоже попал Джимми в прицел и устремился к земле с хвостом черного дыма, оставшаяся тройка рванулась вверх, в сторону солнца, и быстро пропала из виду. А когда Джимми уже решил, что немцы сбежали, они появились сразу с двух сторон, восемь с одной, восемь с другой. И снова им повезло удрать – немцы были опытными бойцами, если бы догнали, посбивали бы всех. И зенитный огонь в этот раз был точнее – Бак не дотянул до аэродрома, сел на вынужденную, слава богу на своей территории.
И так день за днем. Господи, кто из великих сказал, что трудно в учении, легко в бою – никакой учебный бой не может сравниться с настоящим! Но Джимми недаром был лучшим, уже после второго дня он заметил, что устал меньше, хотя нагрузка была такая же. А еще он вдруг заметил, что видит весь бой – замечает и понимает маневры, свои и противника! Раньше он умел управлять своим самолетом – теперь же у него стало получаться управлять эскадрильей!
Четвертый самолет Джимми сбил легко, это был бомбардировщик, «Хейнкель-111», с испанскими опознавательными знаками. А вот с пятым пришлось повозиться, и это было страшно – вспоминая тот бой, Джимми уверен, его убили бы тогда, если б не Стив.
С механиком он разговорился вечером второго дня – и сам он устал меньше, как уже было сказано, и самолет был почти целый, повезло. Кажется, он спросил тогда Стива, откуда он, поляк или чех, судя по акценту? А Стив усмехнулся: «Полтавские мы, но дом совсем не помню, ну совсем малый был, только отец рассказывал. Язык немного знаю – оттого меня даже в Россию посылали, зимой в Мурманске был, самолеты сопровождал, передавал и обучал их техников. Такие же «киттихоки», только русские воевали на них совсем по-другому. У нас вот предписано мотор держать на таких оборотах, и боже упаси превысить – до войны за нарушение инструкции можно было и под штраф попасть, и даже в тюрьму, за ущерб армейской собственности. А русским что, самолеты не их, истраченное – изношенное дядя Сэм возместит – и они регулятор подкручивали, так что обороты всё время были повышенные, нет, не форсаж, ты что, тут и впрямь, пять минут, и клинит – но заметно сверх номинала. И еще облегчали самолет: или пару пулеметов снимали, ну у тебя и так уже версия «Эль», четыре ствола вместо шести, или заправляли бак не до конца. В итоге выходило, что «киттихок» с любым «мессером» не только на равных, но даже превосходство имеет. Но моторесурс от этого сгорал по-страшному, бывало, один хороший воздушный бой – и движок в переборку, ну а пара боев – меняй мотор совсем!
– А сделай мне так! – попросил Джимми. – Если меня собьют завтра, так мотор с самолетом вместе сгорит, что толку с моторесурса?
– Бутылка виски, – ответил Стив, – и сделаю.
Еще Стив зачем-то учил его русским словам. Слова были звучные, непонятные, говорить их надо было свирепо, резко – наверное, крутые ребята эти русские! Еще Стив даже пытался петь русские песни, которые он слышал в Мурманске – но получалось плохо, «тут гитара нужна, а не банджо, музыкальный инструмент принадлежал одному из тех, кто тут до вас были, теперь ничей, когда имущество делили, никто не позарился». А слова песен, в вольном переводе с русского, Джимми понравились: «Двое против восьми и десять вылетов в сутки, я истребитель…» и что-то еще.
– Русские говорят: «Ты должен сделать», – рассказывал Стив. – Тебе ставят задачу, исходя из высших соображений, и ты обязан ее выполнить. Сумел при этом еще и остаться живым – хорошо. Погиб – что делать. Погиб и задачу не выполнил – ну, хоть попытался, как мог. Даже награды не жди – ты ведь делал, что должен! Жестоко выходит – не знаю, сумел бы я так.
Только немцам от такого еще страшнее. Двое против восьми – а пятеро против восьмидесяти не хочешь? А ведь было такое, русские конвой прикрывали и знали, что выходить из боя нельзя! [8]
8
Случай реальный! Изменено лишь место действия – Ладога, над Дорогой жизни, 6 мая 1942 года. Пятерка И-16 против 81 немецкого самолета! Командиром нашей пятерки был Василий Голубев, «истребитель истребителей», будущий Герой Советского Союза и командир легендарного 4-го Гвардейского ИАП Балтфлота. Всего за войну сбил 51 немецкий самолет (39 лично и 12 в группе), причем среди личных побед – два ФВ-190, сбитых им на И-16!