Врата Славы. История Ашурран-воительницы
Шрифт:
Прослышав о Норимицу, Ашурран явилась в театр посмотреть на него и сразу же пленилась его красотой. В этот день он был одет в шелк и бархат, его белокурые волосы были завиты, а глаза и губы искусно подведены. Стан его был столь тонок, что ее ожерелье могло бы служить ему поясом. Брови его изгибались подобно лукам, ресницы были длинными и густыми, как у девушки, а глаза цветом напоминали дымчатый горный хрусталь.
Однако Ашурран тщетно посылала ему цветы и драгоценности, стараясь добиться его благосклонности. Он принимал подарки, но не присылал ей, как это водится у актеров, ключа от своей спальни. Даже строчки, написанной его рукой, Ашурран от него не дождалась.
—Видишь, я могу обойтись и без ключа от твоей спальни, — сказала она и стала его целовать и распускать завязки на его одежде.
Но юноша Норимицу старался избежать ее поцелуев, закрываясь рукавом.
—Сударыня, силой вы ничего от меня не добьетесь, — сказал он ей. — Если вы будете меня преследовать, я пожалуюсь королю.
—Разве у меня мало денег и драгоценностей для подарков тебе? — спросила она.
—Я не мальчик из веселого дома, чтобы делить ложе с тем, кто больше платит, — ответил юноша.
—Ну так дели ложе с тем, кто горячее любит, а горячее меня ты не найдешь во всей Кассандане.
—Ах, сударыня, должен вам признаться, что мне больше по сердцу мужчины.
—Врешь, — засмеялась Ашурран, засовывая руку ему под одежду.
Юноша Норимицу заколебался, видя настойчивость Ашурран, к тому же она была приятна ему своим видом и обращением. Он сказал:
—Все же я не могу уступить вам, потому что вы воин, человек неверной судьбы и непостоянных чувств. Завтра же вас могут отослать из Кассанданы, и я лишусь ваших подарков и вашей любви.
—А если не уступишь, то лишишься жизни, — быстро сказала Ашурран, обнажая кинжал.
Плача, Норимицу упал к ее ногам и сказал правду:
—Я противлюсь вам, сударыня, только из страха перед первым министром. Если он узнает о вас, то лишит меня своего покровительства, а может даже совсем выгнать из театра.
—Что за печаль, — усмехнулась Ашурран. — Мы будем встречаться тайно.
Она отерла слезы Норимицу своим шарфом, распустила на нем пояс и увлекла на ковер. Они сплели с ним ноги к взаимному удовольствию и договорились о новой встрече. Так они стали встречаться, и никто не знал об их связи. Ашурран была щедра к Норимицу, называла его нежными именами и дарила ему самые пылкие ласки. Однако юноша был не очень рад, потому что Ашурран была ревнива и требовала от него отделаться от всех других любовников.
—Если я узнаю, что ты был с кем–то, кроме меня, я тебя убью, — пригрозила она.
Вот как была сильна ее страсть!
Норимицу не очень верил, что она действительно выполнит свою угрозу, но опасался скандала и неприятностей. Не в силах дождаться дня, когда Ашурран отошлют из столицы, он шепнул первому министру, что кое–кто из королевских военачальников преследует его своими домогательствами. Что было дальше, уже известно.
От мысли, что придется расстаться с Норимицу, у Ашурран отнималось всякое разумение. Встретившись с юношей, она сказала ему:
—Собирайся, мой серебряный, поедешь со мной в Архизу.
Но он ответил, что не может бросить театр. От этого ответа Ашурран пришла в ярость.
—Ты только и ждешь моего отъезда, чтобы уступить первому министру! — вскричала она, обнажая кинжал. — Или ты поедешь со мной, или я тебя убью, потому что мне невыносима мысль, что ты будешь принадлежать другим.
Юноша Норимицу стал уверять ее в своей любви и верности. Он говорил,
Ашурран привела его в свое жилище и приказала развлечь себя игрой на лютне. Норимицу взял в руки лютню, сел на ковер и горько заплакал. Она стала его утешать, целуя и сжимая в объятиях, но он отталкивал ее руки.
—Ах, сударыня, вы губите меня своей любовью. Я не смогу жить без столицы и театра. Лучше убейте меня вашей рукой, — так он говорил.
—Прекрати свои речи, или я отдам тебя на забаву моим воинам, а это будет похуже смерти, — пригрозила Ашурран.
Но он закрыл лицо рукавом и сказал, что она может делать с ним, что хочет, только любви от него не дождется, если увезет его из столицы. И если бы он при этом продолжал плакать, то она бы, скорее всего, ему не поверила, но голос его звучал твердо, и Ашурран задумалась.
—Хорошо, — сказала она в конце концов. — Раз тебе дороже театр, чем мои объятия, можешь уходить. Через год я вернусь из Архизы, и мы продолжим этот разговор.
И юношу Норимицу проводили к нему домой, а на следующий день королевское войско покинуло столицу. Он стал вести прежнюю жизнь — получать подарки от поклонников и дарить свои ласки самым богатым и знатным. Уступил он, наконец, и первому министру, и тот осыпал его милостями.
Год пролетел незаметно, и тут вдруг пришла весть о возвращении Ашурран. Можно представить, как был испуган Норимицу! Он поспешил к первому министру и умолял защитить его от гнева воительницы. Министр спрятал его в одном из своих домов за городом, и юноша чувствовал себя в безопасности. Как, однако, он ошибался в чувствах первого министра! Тот уже давно был увлечен какой–то певичкой, да и обстоятельства сильно переменились, и теперь дружба Ашурран была ему очень выгодна. Поэтому он тайно послал ей весть о том, где находится Норимицу.
Вечером юноша сидел в комнате, наигрывая на лютне, и тут вдруг в комнату входит Ашурран с обнаженным мечом в одной руке и кинжалом в другой. Норимицу побледнел, и язык у него отнялся от страха. Он выпустил из рук лютню, она упала на ковер и жалобно тренькнула.
—Видишь, я более постоянна в своих чувствах, чем господин первый министр, — сказала Ашурран. — Прошел год, а я все еще тебя люблю, он же успел к тебе охладеть.
—Однако господин министр никогда не угрожал убить меня своей рукой, — сказал юноша, едва шевеля губами.
—Что за печаль, он предпочитает убивать чужими руками. Это он открыл мне, где ты находишься.
У Норимицу страх уступил место глубокой печали. Он закрыл лицо рукавом и долго молчал.
—Что же, ты так любишь его, что так горюешь о его предательстве? — сказала Ашурран с презрением.
—Ах, сударыня, я горюю о себе самом. Видно, красота моя — не дар судьбы, а проклятие, которое станет причиной моей погибели. Нет для меня защиты от чужого вожделения. Уступить — смерть, и не уступить — смерть. Каждый хочет, чтобы я принадлежал только ему, а я принадлежу только театру. Лишь ему я отдаю свою любовь и верность. Если в этом моя вина перед вами, рубите!