Врата славы
Шрифт:
Многие из того "чародейского отряда" впоследствии стали великими магами, а многие сложили головы в бою наравне с простыми солдатами.
Перед битвой чародеи наложили на воинов всевозможные заклятия — "каменная кожа", "латы мороза", "аура молний", "удача в бою" и прочие, кто какие знал, и раздали амулеты, отвращающие удар меча, копья и стрелы. Когда заходящее солнце засверкало на шлемах и копьях Древних, вселяя страх в сердца смертных, обратилась к ним Ашурран с такой речью:
— Когда поднимают легкое перышко, это не считается большой силой; когда видят солнце и луну, это не считается острым зрением; когда слышат раскаты грома, это не считается тонким слухом. Чем сильнее противник, тем славнее победа. И должны мы сегодня доказать
Укрепившись в мужестве, стали воины ждать атаки. Древние не торопились, дожидаясь темноты и с нею преимущества. Однако Ашурран предусмотрела это и велела вылить в ров горючую жидкость и поджечь, как только Древние пойдут на приступ. Этим добилась она тройной выгоды: осветила поле боя, устрашила врагов, в глубине души боявшихся огня, как все лесные обитатели, и создала дополнительную преграду для пеших воинов-эльфов и лучников, из-за дыма не видевших, куда стрелять. Находясь в более выгодной позиции, люди кололи и рубили Древних так яростно, что те не выдержали и отступили. Тогда загнали их воины Ашурран в низину, кружили и смяли, как свора собак травит волка. Накидывали они рыболовные сети на Древних, разили их вилами и рогатинами, камнями из пращ, дубинками, и множество искусных витязей повергли на землю и разоружили простые крестьяне, охотники, кузнецы, дровосеки и пастухи.
Была после названа эта битва битвой Ночных огней; летописцы называют ее сражением при холме Узаяр; Ашурран в своих "Записках об эльфийской войне" назвала ее травлей волков. И была это первая победа людей в Великой войне, но далеко не последняя.
Как говорят, удача покровительствует смелым, и с тех пор удача не оставляла Ашурран. Для каждого сражения выдумывала она новую хитрость, и ни одну хитрость не применяла дважды, ибо хоть были эльфы простодушны, глупы они отнюдь не были и дважды на одну и ту же удочку не попадались.
Однажды пустила она перед войском стада разъяренных быков, и смяли они диких зверей, шедших с Древними в битву, и обратили их в бегство, и первые ряды самих Древних смешали и рассеяли. В другой раз конницу эльфов заманила она притворным отступлением туда, где был замаскированный ров, набитый глиняными горшками, присыпанными землей. В пылу погони многие всадники не сумели свернуть или остановиться, и кони их переломали ноги. Тут на спешенных и смешавшихся Древних ударила конница варваров и завершила разгром.
Грозным эльфийским лучникам противостояла она вот как: вооружила воинов зеркальными щитами, и слепили они вражеских лучников отраженным светом. Помимо известных уловок, как построение спиной к солнцу, или встречный ветер, насылаемый чародеями, или атака в дождливую погоду, когда отсыревают тетивы у луков, использовала она новые, о которых прежде слышала или читала. Воины передних рядов обучены были построению "черепаха", когда, пригнувшись, закрываются щитами не только спереди, но и сбоку, и сверху.
В битвах Ашурран использовала боевые машины, о которых эльфы прежде понятия не имели — баллисты и огромные копьеметалки; драться же предпочитала в местах, неблагоприятных для магии, либо поручала своим чародеям отражать и рассеивать магию противника. Древние лишались возможности посылать молнии, огненные шары, ледяные стрелы и прочие ужасные заряды, наносившие большой урон, а бездушные баллисты без устали метали в них камни и горшки с горящей смолой.
Все же не могли нанести люди Древним решительного поражения, ибо перед лицом смертельной опасности Древние незамедлительно отступали под своды Великого леса, служившего им неприступным укрытием, и нельзя было предсказать, где они нанесут следующий удар. Разведчиков и дозорных
Рассказы об авантюрах Ашурран передавались из уст в уста. Больше всего прославилась она, когда чуть не захватила с горсткой воинов Линдалаи, эльфийскую столицу, куда так опрометчиво привез ее Дирфион. Приказала она скрытно изготовить большие челноки, достаточные для перевозки тысячи воинов. Сделали их из дерева и шкур, легкие и прочные, по способу горцев-хадраутов; на таких челноках она плавают по горным рекам, с легкостью преодолевая пороги, а там, где не могут преодолеть — переносят челноки по земле. Было их сделано двести, каждый для пяти человек. Взяв челноки, Ашурран с тысячей воинов отправилась на север, к горным грядам Хаэлгиры, и с помощью племени саууаев отыскала истоки реки Кинн Сарг, протекавшей по всему Великому лесу, заканчиваясь в бескрайних южных болотах. Спустили они челноки на воду и менее чем за семь дней оказались в окрестностях Линдалаи, где их никто не ждал, и охраны было немного. Напав на город, захватили они много добычи и город подожгли; однако пришлось им отступить под натиском защитников эльфийской столицы. Не имея достаточно легких лодок, не смогли Древние их преследовать, и Ашурран с воинами преспокойно скрылась вниз по реке с награбленными сокровищами. Эльфы, видя дым над Линдалаи, спешно бросились на помощь, оголив границы, и Ашурран с легкостью прошла через Великий лес и воссоединилась со своим войском.
Нет нужды говорить, что подвигами этими прославилась она по всему Юнану, как ни один смертный и бессмертный до нее, и имя ее гремело от Фалкидского моря до Грейна Тиаллэ, и не было, пожалуй, среди людей и эльфов ни одного мужчины, женщины и ребенка, кто не слыхал о ней. Простой народ восхищался ей, воины обожали пылко, и каждый второй новобранец был в нее влюблен. Знатные вельможи и высокопоставленные чиновники искали ее расположения и дружбы. Король приблизил ее к себе, осыпал милостями и сделал, наконец, своей военачальницей, и сменила она стяг в виде барсовой шкуры на стяг с черным драконом.
Нашлись, однако, те, кто ненавидел Ашурран, завидуя ее славе, богатству и удачливости; те, кто считал ее соперницей в борьбе за благосклонность короля. Не по душе была царедворцам солдатская прямота Ашурран и ее острый язык, ее низкое происхождение и варварские ухватки. Больше всего не любил ее первый министр короля Цурэмаса, поскольку прочил должность военачальника своему сыну.
Приходилось Ашурран сражаться не только с Древними, но и с людьми. По-прежнему случалось варварам угрожать границам Юнана, и князьям — поднимать смуту. Но горше всего было ей воевать против вольных городов, заключивших мирный договор с Древними, снабжавших их конями, зерном и железом. Нередко упрекали Ашурран в жестокости, с которой расправлялась она с Древними и их союзниками; свирепость ее аррианских предков оживала в ней, и именем ее лились потоки крови и творились неисчислимые зверства. Однако Ашурран считала их необходимыми.
— Друг моего врага — мой враг, — говорила она. — Врагов же следует устрашать и наказывать; тех же, кто предает свой народ, трусливо ища покровительства Древних — наказывать втройне.
Несмотря на подвиги Ашурран и соратников ее, несмотря на победы королевского войска, не было конца-края этой войне, названной впоследствии Великой, и продолжалась она без малого тридцать лет, явив миру примеры невероятного мужества и невероятных злодейств и с той, и с другой стороны.