Врата Совершенного Знания

Тренейл Джон

— Вы должны быть благодарны за то, что вам предоставили возможность приехать сюда. Летом туристам приходится платить, и они не могут позволить себе остаться здесь даже на одну ночь. Неужели вы не испытываете чувства признательности? И смущенная Цинцин ретировалась.

В Китае не принято отвечать на вопрос «почему».

А может быть, она слишком пессимистично настроена? Сунь Шаньван назначил ей встречу сегодня днем. Возможно, он будет более откровенен на сей раз.

На берегу озера собралось человек двадцать. Большинство катались на коньках или готовились

встать на лед. Подойдя поближе, мать и сын услышали многоголосый говор, вибрировавший в морозном воздухе. Не спрашивая разрешения, Тинчень уселся на землю, чтобы надеть коньки. Цинцин вздохнула. Он отличался от других китайских мальчиков его возраста большей независимостью. Конечно, это от отца. Тинчень во многих отношениях был сыном своего отца, и это вызывало у нее раздражение.

Надев коньки, мальчик поковылял к берегу озера и скатился на лед. Мать наблюдала за ним с тревогой. Потом принялась ходить взад-вперед, стараясь согреться.

Тинчень катался, заложив руки за спину. Она видела, как сын медленно сделал круг, а потом завертелся волчком. Поймав устремленный на него взгляд матери, мальчик сделал еще один пируэт и чуть не потерял равновесие. Удержавшись на ногах, он смущенно улыбнулся и поехал дальше не так быстро, держась параллельно берегу.

— Возвращайся, — позвала Цинцин. — Мы опоздаем.

Пейзаж был настолько прекрасен, что она забыла о холоде. Под тяжестью снега ветки ив гнулись до самой голубовато-стальной поверхности замерзшего озера. Узоры снежинок и гирлянды сосулек походили на удивительные новогодние украшения. Куда бы ни бросила она взгляд, везде на белых заснеженных склонах гор возвышались павильоны, дворцы или пагоды. На их покатых крышах тоже лежали тяжелые снежные покрывала, напоминавшие матовое стекло. Пар от ее дыхания на мгновение повисал в недвижном воздухе, словно белое облачко, которое затем рассеивалось.

— Добрый день, — раздался голос за ее спиной.

Цинцин обернулась.

— Товарищ Сунь. Извините, я не ожидала, что вы здесь… Очень бодрит, обожаю такую погоду.

Цинцин с завистью подумала, что Сунь выглядит очень молодо для своих лет. На нем была короткая дубленка с поднятым воротником, шапка из волчьего меха и высокие сапоги. У Суня был вид западного человека, и Цинцин стало неловко за свою старомодную синюю стеганую куртку. Правда, она напоминала ей о прошлом, и это было приятно. Она застенчиво улыбнулась Суню, а он подвигал руками, чтобы согреться.

— Давайте пройдемся. Оставьте мальчика, ему есть чем заняться.

Они медленно приближались к Цзиньшаньтину. Взрослые шли по тропинке вдоль озера, а Тинчень ехал на коньках по льду. Теперь рядом почти не было людей, и Цинцин ощутила первые признаки тревоги.

Высоко над ними, на третьем этаже павильона «Золотая гора», какой-то мужчина следил за тем, что происходило внизу. Он стоял один на площадке, выходившей на запад, и курил, сунув одну руку в карман пальто. Слова Цинцин были хорошо слышны на площадке: ее певучий голос раздавался эхом в морозном воздухе, словно у примадонны в Пекинской опере при хорошей

акустике. Почти так же четко доносилось до площадки и то, что говорил Сунь. Мужчина стоял неподвижно и напряженно вслушивался.

А внизу шел разговор.

— Я не хотел устраивать официальную встречу у себя в кабинете. Люди обычно обращают внимание на такие вещи, верно? А здесь это выглядит вполне естественно. Скажите, когда в последний раз вы получили весточку от мужа?

— О-о… Около месяца назад.

— А это нормально?! Целый месяц, и ни одного письма…

— Нет… да… С ним ничего не случилось, ведь правда?

В голосе Цинцин прозвучало беспокойство. Сунь ободряюще улыбнулся и покачал головой.

— Нет, ничего не случилось. Если и случилось, то не в этом смысле.

— А в каком же?

Сунь хотел было ответить, но вместо этого лишь вздохнул.

— Трудный вопрос, — сказал он наконец. — Не знаю, поэтому и обращаюсь к вам.

— Но как же я могу помочь?

— Изложением своей точки зрения.

По ходу их разговора Сунь смотрел на озеро. Указав на Тинченя, он вдруг спросил:

— Скажите, Цяньвэй пишет мальчику?

— Иногда.

— М-м… Послушайте, я не намерен обманывать вас. Мы проверяем почту. Мы обязаны делать это. И мы заметили, что ваша переписка сокращается. Цензоры написали в рапорте, что ваш муж, похоже, чаще пишет Тинченю, чем вам. И это беспокоит нас.

— Не стоит, уверяю вас. — Цинцин понимала, что разговор уже превзошел самые худшие ее опасения.

— Вам больно говорить об этом?

— Это… настолько личное.

— А Китай — страна, для личной жизни не слишком пригодная. Я понимаю. — Сунь похлопал себя по груди. — Он поскользнулся, — внезапно добавил Сунь.

Цинцин, не поняв собеседника, тут же устремила взор в сторону озера, но Тинчень стоял на ногах.

— Ваш муж… он странно ведет себя. Мы хотели бы знать почему.

На лице Цинцин отразилось глубочайшее изумление. Сунь внимательно посмотрел на женщину и решил, что она вполне искренна.

— Качество его сообщений ухудшается, — продолжал он мягко. — Но есть и еще кое-что, гораздо более серьезное. Он обязан передавать сообщения через равные промежутки времени, чтобы бригада знала, что он действует. Цяньвэй два раза запаздывал со своими рапортами. А один раз, кажется, вообще забыл послать его с оказией. Мне придется предупредить его: если это повторится впредь, он получит строгое дисциплинарное взыскание.

Цинцин была глубоко поражена.

— Я… я не знаю, что сказать.

— Вас удивляет, что я посвящаю вас в проблемы, связанные с промахами мужа?

— Да.

— Но кто знает человека лучше, чем его жена? Очевидно, он забыл о своих обязанностях. Вы не попытаетесь предположить причину?

— Нет.

— Скажите мне — это трудно, я знаю, — но скажите, Цяньвэй никогда не проявлял признаков стремления…

— Уйти к другой женщине? — Цинцин вспыхнула. — Я не могу сказать наверняка, но он хороший человек. И вы знаете это. Он хороший.

Сунь ничего не ответил.