Врата Валгаллы
Шрифт:
– А ну как зазвенит сейчас? – Губы тоже едва разлепились. Ничего себе. Встану – плашмя упаду. А вот не отрубиться бы прямо тут.
– Ну, постреляют в этот раз без вас. Мы же сидим тут как-то, когда пилоты поднимают железный щит? Гвоздь согнуть можно об этакий бицепс. Я, сказать по правде, всегда недоумевал, зачем пилотам вся эта... архитектура тела? Работаете-то все равно лежа.
– Нам свой род войск рекламировать надо.
– Знамо дело, все – ради девчонок. Гладких, сладких, нежных, влажных...
– Отож! Док, ну я понимаю, мы ребята простые, но у вас-то тут все...
– Разве ж я маюсь? – искренне изумился медбрат. – Да у меня на столе каждый день два десятка спортивных парней, знай выбирай симпатичных. Причем, что характерно, никто не отбивается.
Распространенная поговорка гласит, что патологоанатом всегда смеется последним.
– ...с вашего позволения... а почему мой пилот там динамометр выжимает, а я тут лежу?
– Потому что я не сомневаюсь: вы выжмете его. А после ляжете. Совсем. За последнюю неделю вы выпарили пять кило. Организм обезвожен, кожные покровы сухие и вялые. Надо больше пить, и не только кофе.
– Ага, – ощерился Эстергази. – А вы сами пробовали наводить и стрелять, простите, с полным? А сколько он весит при восьми «же»?
– Знаю я эти пилотские уловки и отговорки. Думаете, таким образом задешево сохраняете достоинство, а на самом деле приближаете момент, когда вам в самом деле понадобятся впитывающие вкладыши. Давление повышено, и сердечные ритмы оставляют желать лучшего. Из адреналина в комплекте с тестостероном можно бомбу слепить. Вам ваша печень не нужна уже? В мирное время я уложил бы вас в стационар.
Рубен пробурчал что-то насчет радостей войны, но позаботился сделать это невнятно. Дядька этот и в лучшее время мог бы сломать его через колено.
– И долго это будет продолжаться? – поинтересовался он как можно более небрежно.
– Двадцать минут, исходя из массы тела. Или чуть дольше, учитывая изнурение организма. Или еще дольше – если вздумаете сопротивляться действию препарата. Мой вам доброжелательный совет – смиритесь с тем, что двадцать минут вы полностью во власти моего произвола.
Рубен благоразумно подавил все, что захотелось сказать в ответ. Армейские байки как само собой разумеющееся утверждали, что, во-первых, медицинская служба без колебаний вколет любому все, что взбредет им в голову, а во-вторых, запросто отбоярится от любого служебного расследования, буде таковое случится. Если, конечно, у кого-то хватит дури пожаловаться. Галактическая фармакология – страшный лес, а цеховая солидарность медиков приведет, скорее всего, к тому, что сам еще окажешься виноват. Потому как все работники медицинской службы в той же степени маньяки, садисты и извращенцы, в какой пилоты – распутники, наркоманы и пьяницы.
– И каковы будут рекомендации? – Голос распростертой на кушетке жертвы прозвучал до того смиренно, что противно стало самому.
– Мои? – Могучие лапы монстра перевернули пилота на живот так, словно он весил не больше листа бумаги. Короткие мясистые пальцы впились в мышцы воротниковой зоны. – Курортная полоса, натуральные продукты питания, спорта не больше двух часов в день, трижды в неделю, а лучше – танцы. Аттракционы. Зоопарк. Девушка. И никаких полетов!
– Совсем
– Ну разве что на флайере. А лучше бы и вовсе никаких.
– Сдохну, – резюмировал Эстергази. – Без полетов – однозначно.
Справедливости ради следует заметить, что слово «сдохну» было выдохнуто в пластиковую поверхность кушетки с интонацией глубокого физического удовольствия, на что медтехник не преминул весело фыркнуть. В «киселе» по одному вылавливались мышечные волокна, которые массажист заботливо разминал, разглаживал и выкладывал одно к одному. Интересно, когда первый бог лепил из глины Адама, он тоже похрюкивал себе под нос веселый мотивчик?
– Ну, – сказал он, – это вы себя так настраиваете. Впрочем, – руки перебрались на поясницу, блаженство стало просто неизъяснимым, и хотя вместе с чувством тела возвращалась боль, это была здоровая боль, как от физического труда или спорта, – я наслышан о феномене Эстергази. Позвольте спросить, вы... эээ... генетически оптимизированы?
– Нет, насколько мне известно.
Вопрос этот давно уже не вызывал у Рубена удивления. Время от времени, начиная с курсантских лет, кто-то набирался храбрости задать его и, в общем, в нем не было ничего унизительного. Своего рода завистливое восхищение: ну не может человек так летать. Хотя может – Рубен ухмыльнулся поверх сложенных под подбородком запястий – взять Ренна. Ничуть не хуже, откровенно говоря, и есть кому оставить эскадрилью. На тренажере Рубен сделал мальчишку исключительно на одном только воображении. Ибо отвагу он всегда полагал качеством само собой разумеющимся, а потому второстепенным. В первую голову пилот должен быть изворотлив и хитер.
Кажется, и моргнуть не успел, а его уже снова перебросили на спину. Так, наверное, чувствует себя только что развернувшийся тополиный листок, еще клейкий и весь переполненный живительными соками.
– Отрадно, когда дело рук твоих ласкает глаз и веселит душу, – процитировал медик. – По-китайски это звучит как стихи.
Перед лицом завис офтальмологический сканер.
– А теперь плохие новости.
– Что? – Рубен ушам своим не поверил. – А до сих пор, значит, были хорошие?
– Изменения на глазном дне я вынужден признать необратимыми. Склеротизированы стенки микроскопических сосудов, множественные кровоизлияния. Это, – медик ткнул толстым пальцем в бегущие строчки, – уже никак не назовешь стопроцентным зрением. Слепые пятна, сужение сектора зрения процентов на пять-десять. Не помню, чтобы я встречал действующего пилота в очках. Что будем делать?
Первая мысль у Эстергази была совершенно идиотской, а именно – шантаж!
– Я не могу сейчас позволить себе лечь на операцию, – сказал он, криво усмехнувшись.
– Операция в условиях «Фреки» вам не поможет. Дело же не в ослаблении глазных мускулов и не в изменении формы хрусталика. Здесь не обойдется без пересадки донорского органа. Искусственный глаз. Или – если предпочитаете – биокибернетика. Выглядит он совершенно естественно, и нет ни малейшей опасности отторжения тканей. Через полгода вернетесь в полную норму. Как насчет линз в качестве временной меры?