Врата жизни
Шрифт:
Этот базовый природный инстинкт заставлял его работать энергичнее и не удовлетворяться малыми результатами. Гарольд постоянно был в поиске новых возможностей, оригинальных и плодотворных решений. Неудивительно, что он рискнул отправиться в неосвоенные края и преуспел: он оказался первым и единственным среди огромных сокровищ, крывшихся в земных недрах. Оставалось лишь приложить много труда – и Гарольд становился обладателем сказочного богатства. Но легко сказать «много труда»! Большое расстояние до цивилизации было проблемой, но не самой тяжелой, важно было сохранить свою находку в тайне, чтобы раньше времени не привлечь к месторождению толпы жаждущих золотоискателей. Гарольд готов был справиться и с этим. Его почти радовала сложность задач. Это был новый Гарольд, свежий, удачливый и полный сил, готовый поверить в счастливые
Добравшись до порта, он осторожно и систематично приступил к подбору нужных людей. Наконец команда, припасы и инструменты были собраны, и экспедиция во главе с Гарольдом углубилась в дикие края, к его новым золотоносным полям.
У него не было в тот момент цели заложить город Робинзон-сити, вскоре возникший рядом с его месторождением. Потом история эта стала достоянием всего мира, но на раннем этапе Гарольду надо было заботиться об охране своей собственности и налаживании процесса добычи. Молодой человек работал едва ли не сутками, проявляя выдающиеся организационные таланты и кипучую энергию. Его авторитет быстро признали все – и наемные работники, и партнеры, а потом и соперники. К концу второго года добровольного бегства Гарольда с родины в поселке старателей кипела жизнь, появились лавки, банки, полицейское отделение, то есть Робинзон-сити обретал формы и становился вполне безопасным местом. Однако сам Гарольд стремился не к этому. Он бежал от городов, в дикие края, чтобы вокруг было как можно меньше людей, а теперь он оказался посреди стремительно развивающегося города, в центре внимания сотен жителей нового поселения. Более того, вместе с новыми заботами и переменившимся укладом жизни вернулись и старые тревоги, и прежняя боль.
И все же он стал намного сильнее и мог теперь уверенно смотреть вперед и без страха оглядываться на прошлое. Приобретенная привычка действовать помогала контролировать ситуацию в городе и держать под контролем собственные чувства. Наладив систему добычи и порядок городских дел, Гарольд передал управление предприятием доверенному человеку, которого сам обучил, и уехал в Сан-Франциско решать некоторые вопросы, связанные с бизнесом. К этому моменту его личное состояние стало настолько значительным, что он мог выбирать любое место в мире и любой род занятий. Все было возможно.
В Сан-Франциско Гарольд рассчитывал повидаться с некоторыми друзьями и партнерами по бизнесу, но главное – он забронировал билет на корабль до Портленда, первый пункт на южном маршруте. Оттуда он перебрался на Канадскую Тихоокеанскую линию и отправился в Монреаль.
Его внимание привлекло прежде всего то, что в Канаде тщательно воспроизводили уклад британской жизни, и это было для Гарольда не слишком приятным впечатлением. На него нахлынула волна переживаний о прошлом. Конечно, через некоторое время острота чувств смягчилась, однако он задумался о том, насколько сильнее стал по прошествии времени. Впрочем, чем дальше на восток шел поезд, тем спокойнее он становился.
Гарольд был разочарован тем, что смог так быстро потерять душевное равновесие. Он хотел, чтобы прошлое осталось в прошлом, а потому сосредоточился на том, что происходило вокруг, присматриваясь к другим пассажирам поезда. Наверняка Стивен уже нашла себе другого и вышла замуж. Конечно, в самом кошмарном сне он не мог представить, что ее избранником стал Леонард Эверард, в таком случае он будет всю жизнь помнить, что не выполнил свой долг, нарушил слово, данное умирающему мистеру Норманн у.
Получалось, что Гарольд возвращался к тем мыслям, с которыми начинал свое печальное путешествие: тревога, чувство одиночества, отчаяние… Жизнь в глуши и управление быстро растущим предприятием сделало его крепче и взрослее, так что теперь, несмотря на прежний эмоциональный настрой, он смог взглянуть на ситуацию с практической стороны.
Поднимаясь на борт корабля до Британии – большое судно с грузовыми отсеками и пассажирскими каютами, следующее в Лондон, – Гарольд размышлял, стоит ли тайно посетить Норчестер и разузнать, как обстоят дела в Норманстенде. Ему показалось, что такая информация позволит ему обрести чувство уверенности и понять, как действовать дальше. Он не хотел повторять свою прежнюю ошибку и появляться внезапно, в неподходящий момент. Он не опасался, что о его приезде станет известно заранее: ему хватало денег, чтобы скрыть свою личность, а с другими пассажирами он не был знаком. Имя Джон Робинзон никому ничего не говорило, а между местами, где он был широко известен, и Англией лежало слишком большое расстояние. Гарольд старался вести себя непринужденно, чтобы не привлекать к себе внимания попутчиков и членов экипажа. И все же он не мог оставаться незаметным – юноша естественным образом располагал людей к себе, а его высокий рост, крепкое сложение и красивое, приветливое лицо нельзя было назвать незапоминающимися. А приобретенная на Аляске привычка к самостоятельным решениям и управлению людьми придала ему особую внушительность манер. Некоторая сдержанность смягчалась молодостью и дружелюбием. Впрочем, между собой члены экипажа признали, что парень – прирожденный капитан.
Через несколько дней после отправления погода переменилась. В обычную погоду огромный корабль ложился килем сразу на две носовых волны, это избавляло от качки, на обычных судах весьма ощутимой, но теперь он буквально прыгал на штормовых гребнях, словно левиафан. Через палубу перекатывались массы воды. Мощные удары повредили фальшборты, сминая их, словно картон. Двойные двери, отделявшие проход к кают-компании, грозно скрипели. Стаканы толстого стекла выскакивали из латунных креплений. Многие спасательные шлюпки были разбиты или сорваны с места. Путешествие по морю становилось все более опасным. На этот раз капитан выбрал курс севернее обычного маршрута, а потому и попал в шторм, который вынуждал судно забирать все дальше на север – к южному краю Гренландии. В итоге пришлось пройти к восточному берегу Британии при сильных ветрах и волнах, преодолевая суровую погоду.
Глава XXXI. Линия жизни
В первые дни сентября погода на побережье Энглшира была штормовой. При юго-западном ветре начинался проливной дождь, что не так часто случается в это время года на восточном побережье Англии. Стивен всегда испытывала волнение при сильном ветре, он приводил ее в романтический восторг. Она не могла оставаться на месте, каждый день отправлялась в долгие верховые прогулки, испытывая обычное удовольствие от того, как ветер хлещет в лицо. Она не обращала внимание на сырость и мчалась галопом по травянистым равнинам и склонам холмов, а потом по широким дорогам и сквозь сосновые леса.
Во вторник утром шторм достиг полной мощи, и Стивен была в настоящем возбуждении. Она не смогла удержаться и поднялась на самый верх башни и бродила там вдоль зубчатого парапета, вглядываясь в морскую даль и побережья. Открывавшаяся картина бури очаровала ее, яростные порывы ветра идеально отвечали ее эмоциональному состоянию, и девушка провела наверху все утро. Кромка берега тонула в бурлящих волнах и взлетающих в воздух пенных брызгах. Далеко на горизонте море и небо сливались. В такую погоду даже Стивен не отважилась отправиться на верховую прогулку, ограничившись наблюдением за стихией с башни. После обеда она вернулась туда, и после чая тоже. К вечеру шторм усилился. Стивен размышляла, не рискнуть ли все же прокатиться после ужина и посмотреть на бушующее море с доступного расстояния.
Закончив ужин, она решила надеть костюм для верховой езды. В комнате был отчетливо слышен рев бури, и Стивен едва сдерживала дрожь волнения. Она чувствовала себя совсем юной, усталость и тревогу последних двух лет словно рукой сняло. В глубине сердца, даже не вполне осознавая это, Стивен хотела хотя бы на час стать снова прежней, беззаботной и своевольной. И стихия пришла ей на помощь. Полагаясь лишь на импульс и не позволяя себе задумываться о ситуации, Стивен распорядилась, чтобы горничная принесла ее любимый красный наряд, уже несколько лет остававшийся в гардеробе. Потом она приказала оседлать белого арабского скакуна, а сама тем временем поднялась на башню взглянуть на шторм, особенно эффектный в сгущавшихся сумерках. Внезапно сердце ее дрогнуло: на горизонте она заметила корабль, высвеченный огнем, пылавшим в носовой части. Это было крупное судно, отважно боровшееся с громадными волнами и на полной скорости мчавшееся к порту – он находился на некотором расстоянии от замка, отделенный от него отмелями, на которых в штормовой вечер кипела яростная пена.