Время, чтобы вспомнить все
Шрифт:
Джо, который всегда знал, что станет членом «Второго четверга», рассматривал это мероприятие как возможность вкусно поесть и выпить хорошего вина в компании старых приятелей, которых он, если бы не клуб, видел бы значительно реже. Это было сборище первоклассно одетых мужчин и женщин, где каждый мог свободно выражать свои мысли.
— Помимо той ценности, которую мы представляем для самих себя, мы еще кое-что значим для Гиббсвилля, — сказал он Эдит. — Когда в 1892 году основали этот клуб, его члены делали вид, что это не более чем сборище друзей-единомышленников. Но, как мы видим сейчас, те, кто основал этот клуб, выбрали в него стоящих людей. И причина того, что двадцать восемь лет спустя клуб
— Джулиан Инглиш — гадкий парень, и таким и останется, — сказала Эдит.
— Тем не менее он имеет право стать членом клуба, когда умрет его отец. Если его не примут, а вместо него возьмут кого-то другого, это уже не будет «Второй четверг». Его тогда можно распускать.
— Я лично предпочла бы, чтобы людей в клубе было меньше, — сказала Эдит.
Джо улыбнулся.
— Их и будет становиться меньше. Смерть об этом за тебя позаботится. Первоначально в клубе было двадцать пар, но не у всех из них были сыновья, которые могли бы унаследовать право стать членом клуба. И не у всех теперешних членов клуба будут сыновья. Членство Мак-Генри чуть было не закончилось на Артуре, и вполне может на нем закончиться, если у них с Роз не родится сын… Кстати, по поводу клубов, я собираюсь заняться гольфом!
— И перестанешь играть в теннис?
— Не совсем. Но, как ты помнишь, мне уже пошел тридцать девятый год. А в следующем году пойдет сороковой, так что пора уже учиться старческим играм.
— И ты будешь носить бриджи?
— Нет, я буду носить белые брюки. Я с таким трудом уговорил отца и мать позволить мне носить длинные брюки, что теперь так просто с ними не расстанусь. Ты представляешь, они заставляли меня носить бриджи до пятнадцати лет.
— Да, я помню.
— Поэтому я так часто ношу брюки с сапогами. По крайней мере это не бриджи, и я не выгляжу как какой-то недотепа-переросток. Как это мы говорили? Дуралей несчастный. «Эй, ты, дуралей несчастный!» Так мы когда-то обращались друг к другу. «Смертным, которые верны своим стекловидным жилищам, не следует обладать болезненной склонностью к диссидентству». Знаешь, что это значит?
— Нет, не знаю.
— «Обитатели стеклянных домов, не бросайтесь в других камнями». «Смертным, верным стекловидным жилищам, не следует обладать болезненной склонностью к диссидентству». Лучше бы я помнил что-то важное, а не такую вот ерунду.
— У тебя отличная память, — сказала Эдит.
— Да, на определенные вещи, но не на все, — сказал Джо. — Ну а тыбудешь заниматься гольфом?
— Не знаю. Мне бы хотелось заняться какой-нибудь физкультурой, а в Гиббсвилле еще немного, и дамы забросят даже верховую езду. Я подумала: возьму несколько уроков у какого-нибудь
— Ты хотела сказать — дафферами [29] .
— За исключением жен, которые играют в гольф там, где проводят лето.
— Да, кстати, это еще одна тема, которую нам надо обсудить. Мы будем снимать этим летом коттедж в Вентноре? Я получил сегодня утром письмо от агентов. Тебе не нужно решать это сейчас, но я думаю, мы должны им ответить через неделю или дней через десять.
— Я уже об этом думала. Я считаю, что детям хорошо бы куда-то уехать на лето, и мы все любим океан. Но с тех пор как нас напугали акулами, мое отношение к Вентнору переменилось.
29
Жаргонное определение посредственного или слабого игрока в гольф.
— Но ведь это случилось два годаназад? — сказал Джо.
— Пусть так, но акулы могут вернуться. И я слышала, что газеты сообщали далеко не обо всех происшествиях.
— Однако мы не видели там ни одной. Ты никогда их не видела, и я никогда их не видел.
— Слава Богу, не видела. Я бы упала в обморок. От одних снимков становится страшно. Нет уж, спасибо, — сказала Эдит. — Я хочу поехать в какое-то другое место.
— На Марта-Виньярд [30] ? В Мейн? Куда тебе хочется поехать?
30
Остров Марта-Виньярд — дорогое курортное место недалеко от Бостона.
— В Мейне вода для детей слишком холодная, а на Марта-Виньярд… Люди из Пенсильвании пытаются там подружиться с кем-то из Бостона, и никакого толку. Эти бостонцы глядят на тебя сверху вниз и так и ждут, что ты скажешь какую-нибудь глупость. Ты знаешь, что продается ферма Риглеров?
— Да, знаю, и не первый день. А что, ты хочешь ее купить?
— Ну, в ней все есть: и электричество, и телефонная связь, и запруда для плавания…
— Ты только что сказала, что в Мейне холодная вода, — заметил Джо.
— Вода в запруде холодная только рано утром, а потом солнце ее нагревает, и должна сказать, что пресная вода бодрит лучше соленой, и дети там научатся лучше плавать. Плавать в волнах практически нельзя, и ты помнишь, что в Вентноре нам часто приходилось пользоваться бассейном.
— Не пойми меня неправильно, дорогая, — сказал Джо. — Но мне важно знать: ты действительнохочешь купить эту ферму?
— Ну, у нее есть немало преимуществ. Главному зданию уже больше ста лет.
— Что-то в этом роде, — сказал Джо.
— В жаркие августовские дни в нем прохладно, и туда можно ненадолго наезжать всю осень и зиму. Осенью за городом так славно. Они хотят продать ее вместе с обстановкой, и я знаю, что у них там есть ценная старинная мебель. Мы можем сохранить из нее то, что захотим. Мы можем достроить с разных сторон дома две застекленные веранды — для нас и для детей.
— Двести сорок акров земли, и около шестидесяти из них лесоматериал. И у них стадо гольштейнских коров, которых они хотят продать вместе со всем остальным, и все оборудование для сельского хозяйства. И за все это они просят тридцать пять тысяч. Ферма в семи с половиной милях от нового клуба, но имей в виду: не вся дорога приведена в порядок. И это больше четырнадцати миль от центра города.