Время действовать
Шрифт:
— Я не могу рушить законы в стране, которая дала мне политическое прибежище, — обычно заявлял он.
— Нарушать, — обычно поправлял я. И затем добавлял: — Убежище.
Теперь мы ехали молча. Зверь даже не спросил, куда нам надо. Когда он добрался до Стюрплан, то и дело мигая на поворотах, я сказал:
— В Сальтшёбаден.
Потом откинул назад спинку сиденья и прижал ладони к горящим щекам.
Зверь управлялся с маленькой быстрой машиной молча, чуть улыбаясь, пока мы не доехали до Стадсгорден.
Тут он произнес своим обычным тоном:
—
Что я мог сделать? Притворился спящим. Но он не унимался:
— Ты спрашиваешь слишком мало. Ты ничего так не узнаешь. Лишь антагонизируешь людей.
Я фыркнул, лежа на спинке.
— Вот все вы такие, черномазые, — сказал я. — Приезжаете сюда, и употребляете массу иностранных слов, и критикуете нас, простых честных шведов. Понятно, почему тайная полиция вас все время в чем-то подозревает.
Он дал мне поизгаляться.
— Мой план таков, — сказал я. — Собрать всех подозреваемых вечером в четверг в представительских покоях «Утренней газеты», подать им гороховый суп и пунш. И потом, когда сервируют десерт, я встану и укажу на убийцу.
Зверь ухмыльнулся:
— Представительские покои «Утренней газеты». Вечная сцена под шведский интеллектуальный подвиг!
Машина вылетела на автостраду.
— Эх, — сказал я, — план у меня простой. Сперва ездить и подзуживать всяких-разных — пусть их будет как можно больше. Рано или поздно убийца узнает о нас и о том, что мы можем ему досадить. Тогда он явится, чтобы убить нас.
Зверь улыбался, ожидая продолжения. Не дождавшись, договорил за меня:
— Тогда время его схватить.
Я кивнул:
— Время действовать.
Иногда бывает, что и везет.
Все могло кончиться как раз тогда, когда мы въехали в Сальтшёбаден. Десятью секундами ранее, пятью секундами ранее, двумя секундами ранее — и всему конец.
Но полицейская машина выехала на дорогу как раз перед нами. Вежливость Зверя за рулем нас выручила. Это была совершенно обычная старая полицейская машина, черная с белыми буквами. Ничего в ней не было особенного, кроме того, что внутри сидели трое, трое вместо двух. Один из них, на заднем сиденье, был в штатском и держал в руках большой пакет от Макдональда.
Полицейская машина, а развозит гамбургеры.
Она неожиданно выскочила на дорогу возле сальтшёбаденского вокзала и ехала перед нами по Рингвэген к набережной. Как раз у стоянки перед больницей она остановилась, мигая указателем поворота.
Она направлялась к холму, вверх по Адмиральской, по узкой извилистой улице, где жил Карл Юнас Бертцер.
— Выпусти меня, — прошипел я, — и езжай прямо.
Я почти выкатился из «пежо» и побежал вверх по холму за полицейской машиной. Она остановилась перед хоромами Бертцера. Штатский вылез, держа пакет от Макдональда. Он обернулся, краем глаза заметив меня, и пошел к другой машине, где сидел еще один штатский.
Я поднялся, пыхтя, на вершину холма, мимо примечательной виллы Бертцера. За калиткой стоял наготове Рюббе, он ворчал, но хвост
Я сел рядом со Зверем и достал карту.
— Нам надо смыться так, чтобы они нас не приметили, — сказал я.
— Чтобы кто нас не приметал? — удивился Зверь.
— ЦРУ, — ответил я. — Тайная полиция плюс Макдональд — ведь это же будет ЦРУ?
— Huevon, — отозвался Зверь.
— Поезжай назад, в точности той же дорогой, как ехали сюда, — сказал я. — Двое полицейских, детективы в штатском, сидят в машине и следят за Бертцером. Может, он позвонил в полицию поcле нашего визита. А может, позвонил в полицию, обнаружив что-то интересное в распечатках.
Зверь не спеша выехал на набережную.
— А может, он мертвец, — сказал он. — Может, он встретился с ирландцем.
Я молча смотрел на него.
— Черт тебя возьми, — сказал я. — Поезжай к вокзалу. Надо позвонить ему и спросить, жив ли он.
Зверь переключил скорость. Машина рванулась по набережной. Он довез меня до самых телефонных будок. Я выскочил, держа монеты наготове, и стал рыться в телефонной книге. И застыл, и стоял так некоторое время. Потом помотал головой и вышел из будки.
Зверь удивленно таращился на меня, высунувшись из машины.
— Нету номера, — отрезал я. — У него секретный телефон.
Зверь смешливо осклабился. Потом откинулся на спинку и захохотал. Он хохотал долго и так радостно, что я пожал плечами и сам заулыбался.
— Ты такой incompetente, — кудахтал он. — Тебя наверняка взяли бы в шведскую полицию.
13
Вечернее солнце нагревало высокий фасад «Утренней газеты». Из дверей шли и шли люди, становились в очередь к автобусу, отмыкали замки велосипедов, заводили моторы автомашин. По крайней мере, освободили моей машине место для стоянки.
Я поднялся лифтом на третий этаж. Семь лифтов было в подъезде, все изысканно разукрашенные и оборудованные дизайнерами. Более всего они напоминали вытрезвительные камеры отделения полиции в районе Норрмальм.
В коридорах было суетливо — час первого выпуска. Люди пробегали мимо с листочками в руках, возле центральной редакции рассеянно здоровались и мчались дальше, к своим клавиатурам, чтобы породить новые нетленные строчки.
В этот час тут могло быть по-настоящему напряженно, даже вахтерам в будке у лифтов приходилось откладывать в сторону «ФИБ-Актуэльт».
Тарна в его кабинете не было. Я остановился у стола. На нем лежало несколько листочков с заданиями. Я рассеянно проглядел их:
«Опять столкновение у Мидсоммаркрансен. Не пора ли поставить у карусели плакат с черепом и костями? Патрик через Тору 31.8».
«Плот бритоголовых в Старом городе заблокирован из-за строительных работ. Где они сейчас? Схема? Патрик через Тору 29.8».