Время гарпии
Шрифт:
Глоха взлетела и примостилась на поднятой руке Велко так, чтобы было легче с ним разговаривать.
— Нам надо быстро собрать из нескольких историй одну, — сказала она. — Надеюсь, твое воображение соответствует твоему росту и богаче моего.
— Голова у меня, во всяком случае, точно больше.
Он задумался, потом нерешительно заговорил:
— Может быть, начнем с Джека и Бобового Зернышка. Это даст нам роли человека, великана, а потом и пленной принцессы…
— Да. Великан хочет ее съесть…
Велко сморщился.
— Как это, однако,
— Но это всего лишь пьеса. Великан должен быть злым, иначе постановка не будет держать зрителей в напряжении.
— Но в реальности великаны не питаются принцессами, а любят они магические безделушки вроде курочки, которая несет золотые яйца, или волшебной гар…
Он, вероятно, хотел сказать «гармоники» или что-то в этом роде, но Глоха со смехом перебила его:
— Надо вставить в пьесу волшебную гарпию. Великан раздумает есть ее и захочет на ней жениться, но она, конечно, предпочтет быть съеденной, так что…
— Какие пожелания по декорациям и реквизиту? — спросил подошедший Косто.
— Нужен волшебный боб, из которого вырастет стебель до неба, может быть, даже баобоб, — сказала Глоха. — Облако с площадкой, чтобы можно было расположиться, замок великана и…
— Для начала хватит, — молвил скелет и отправился к другой творческой группе, но очень скоро вернулся.
— Если бы я знал содержание пьесы, — сказал он, — то мог бы в промежутках дополнять сценическое действие своим повествованием.
— Прекрасно, — откликнулась Глоха и наскоро изложила ему их замысел.
Еще три минуты он метался от одной группы к другой, координируя их работу. Ко времени поднятия занавеса Трент успел превратить обитавших в театре жучков и тараканов в самые разнообразные растения: подушечницы, одеялии, постелию, увешанный граблями граб, развесистую клюкву с клюками, огромный мак с ушками на макушке и разноцветными коробочками. Также он создал великанского постельного клопа и многое другое. Все деревья и кусты торчали вокруг свернувшегося клубочком Велко, занимая большую часть сцены. Головка бедной Глохи пошла кругом: она не представляла себе, как можно во всем этом сориентироваться.
— Вы готовы? — осведомился проклятор с мрачным удовлетворением на физиономии.
— Разумеется, — отозвался Косто, выступая вперед с цилиндром на голове. — Сойди с подмостков, несчастный, и не мешай служителям Мельпомены.
Глядя на озадаченное лицо прокляторского продюсера, Глоха едва не расхохоталось — своим важным видом скелет сумел-таки сбить с него спесь. Но ей было не до смеха: им предстояло играть без репетиции, и успех представления вызывал у нее серьезные сомнения. Все же она поспешила укрыться в маковой коробочке, чтобы дождаться своего выхода. — Кулис, как верно заметил Прокл, в круглом театре не имелось, но разноцветные коробочки прекрасно их заменяли.
Говор среди зрителей постепенно стихал. Публика уже заполнила зал, и Глоха не могла не подивиться тому,
Косто вышел на середину сцены и провозгласил:
— Почтеннейшая публика! Чернейшие из Черной Волны и проклятущие прокляторы! — он приподнял цилиндр, и по рядам прокатился гул — осуждения или одобрения, Глоха не поняла.
— Странствующая труппа… — скелет поклонился и в зале послышались смешки, — рада представить вашему суду душераздирающую и захватывающую историю о Принцессе и Великане.
Смешки стихли.
— Некоторое время тому назад, — продолжил Косто, сделав размашистый жест, и в указанном им направлении из ничего возник куст времяники.
Глоха была потрясена такой живой образностью: ей далеко не сразу удалось сообразить, что времяникой обернулась Метрия. Режиссерский ход оказался более чем удачным: прокляторы удивились не меньше, чем девушка.
Когда зал успокоился, времяника растворилась в воздухе, а ведущий как ни в чем не бывало продолжил:
— В некотором царстве, некотором государстве жил да был прекрасный юноша по имени Джек.
Трент вылез из коробочки и появился в центре сцены. Выглядел он, как и было сказано, — юношей. Очень даже прекрасным.
— Джек был честным малым, но увы, бедным, — промолвил скелет. — Для всей его семьи и него самого то были не легкие времена.
Времяника, появившись из ниоткуда, оказалась взваленной на спину Трента, согнувшегося, словно под непосильным временем. То есть, конечно, бременем.
Из зала донесся сдавленный писк: видно, кому-то эта реплика показалась удачной шуткой, но он подавил смешок.
— Вот и пришлось Джеку взять принадлежавшего его семье быка за рога и отвести в город на продажу.
В тот же миг вместо времяники на сцене появилась дырявая корова — Метрия снова сменила обличье. Конечно, корова не бык, но похоже, в зале никто не обратил на это внимания. Рога у нее имелись, а молока от Метрии было уж точно как от быка. Даже как от козла.
Взяв корову за рог, Трент — то есть Джек, повел ее якобы в город, то есть за пределы центра сцены, по ободу которой свернулся калачиком великан.
— Муу! — громко пожаловалась Метрия.
— Но по дороге Джеку повстречался подозрительный бродяга, — объявил Косто.
Сняв цилиндр, он нахлобучил мятый картуз и, действительно обретя более чем подозрительный вид, выступил навстречу Джеку. На сей раз рассмеялся сам Прокл — кажется, ему Косто с самого начала казался личностью весьма подозрительной.