Время и комната
Шрифт:
Хельма. Что ты несешь? Мне даже страшно слушать. Хотела я всегда лишь одного — своею любовью мужа осчастливить.
Георг. И не добьешься цели никогда! Недавно я спросил его: а он хоть что-нибудь похожее питает, ну, к тем вещам, которыми я грежу с такою мукой. Он же мне в ответ: «О, нет. Я полагаю, нет. Давно мне безразличны эти вещи. Они всего лишь вещи для меня, вот именно. Как стул или горчица»… Так и сказал. Ужасный человек!
Справа
А вот и Вольф! Господи, как подходит это хищное имя моему лучшему другу.
Вольф. Послушай! Забирай свою Элен! Я не хочу ее. Упала пелена с моих очей: нужна мне не она! Какой-то оползень случился в чувствах, и нет ее. И не могу понять, что находил я в ней все это время. Загадка. Извини, дружище, не хотел тебя обидеть я… Зато теперь с тем большей радостью домой я возвращаюсь.
Георг. Как, ты решил вернуться к Хельме? (Про себя.) Тем хуже для меня.
Хельма (Георгу). Не верь ему. Прикидываться мастер, он делает лишь вид. Играет он словами — как и ты.
Георг. Я не играю. Это он играет.
Хельма. Вам, наверно, обоим нужен этот пошлый розыгрыш, чтобы распалить себя для объятий Элен.
Георг. Еще раз спрашиваю тебя: ты решил остаться с этой Хельмой?
Вольф. Да, с Хельмой, со своей. С ней можно жить. Такое не о каждой сегодня скажешь.
Георг. «С ней можно жить»! Ужели только это от «Я тебя люблю» осталось нынче? Вот это страсть! Вот это темперамент! Ты слышишь, Хельма, что говорит тебе двуличный ренегат?
Хельма. Пусть ренегат двуличный говорит лишь полуправду, все равно готова кричать ему «ура».
Вольф. Устал я от исканий. Я теперь свое нащупал место. И отныне обменов всяких буду избегать, лишь охраняя скромные границы своих владений.
Георг. Владения твои и прежде простирались не дальше, чем досягал твой вытянутый пенис. А уж в этом, поверь, не будет изменений. Что угодно готов на отсечение отдать…
Вольф. Нет, это ты представить себе не можешь, как приятно иметь настоящей женой женщину с таким красивым, теплым телом, которое к тому же в своих сокровенных глубинах таит столько упругой нежности. К тому же у нее живой ум и веселый нрав. Возможно ли мужчине желать чего-то лучшего?
Хельма. Ах, мне бы хотя бы познакомиться с этой Хельмой!
Георг. Мне ты можешь этого не рассказывать! Я давно уже питаю к этой женщине куда более сильную привязанность, чем ты…
Из-за кустов справа выходит Элен.
Элен. Привязанность, привязанность. Можно подумать, что вы говорите о лыжных креплениях.
Георг… и считаю, что это непорядочно с твоей стороны, вот так, ни с того, ни с сего, выскакивать, как черт из табакерки, пугать ее, сбивать с толку — и все потому, что тебе, уж тебя-то я знаю, до смерти жалко хоть что-то мне уступить.
Вольф. Да ну? А то не знаю я, что кроется за этими словами. Ты и Хельма — постыдился бы! Дорогая, не верь ни слову. Уж я-то знаю, вот от нее (показывает на Элен), наверняка и точно: он лишь прикидывается, чтоб пробудить в ней ревность, а ревность пробуждает лишь затем, чтобы ее избавить от глупого ее мировоззренья.
Элен. Не верь ему. Увы, мне лучше знать. К собственной невыгоде скажу тебе: он совершенно бескорыстно, то бишь без всякой побочной цели, тобою увлечен. Он ничуть не прикидывается — с тем же успехом бродячий пес прикидывается голодным псом.
Хельма. Как? С ними заодно ты? Вы все трое сговорились, чтоб злую шутку надо мной сыграть! Элен, ну что я сделала тебе, что ты меня так подло обижаешь?
Элен. Я? Ты у меня уводишь из-под носа возлюбленного и еще при этом обиженную строишь из себя?
Хельма. Неправда это. Ты сама ему преследовать меня велела. Вы все трое тут сговорились, чтоб меня свести с ума, поскольку сами давно безумны. Но пусть меж вами я обделена сильнее всех любовью — я над собой глумиться не позволю!
Элен. Да что ты всполошилась так? Все просто: два мужика не поделили юбку. И главная фигура в этой драме — ты, дорогая!
Хельма. Ну нет, я что вам — кукла? Манекен? Для всех троих — любовное снадобье?
Элен. Не беспокойся. Это я давно для вас для всех пикантная приправа к любовным играм…
Вольф. Все, хватит. Заявляю: ты, Хельма, моя жена, и лишь тебя люблю я…
Элен. Не шути над ней.
Хельма. Не правда ли, они смеются оба? Но ведь и ты смеешься вместе с ними!
Вольф. Клянусь: тебе одной я предан и лишь тебя готов любить куда искусней, чем умеет он.
Элен (Георгу). Так пошло мне он никогда не клялся.
Георг. Да заткнись ты! Не вмешивайся! Шлюха! Подстилка негритянская!
Элен с трудом сдерживает крик ужаса.
Хельма. Не пугайся. Это страсть он пробудить пытается в тебе. Тебя он хочет.
Элен. Разлучница, любовная воровка! Уже ты знаешь все его повадки!
Вольф (Георгу). А ты не слишком далеко заходишь? Куда ты клонишь, собственно?