Время легенд
Шрифт:
— Если тебе захочется поплакать в чью-нибудь жилетку…
— Мне хочется остаться одной, чтобы поразмыслить над новыми идеями, — сердито отозвалась Джейм.
— На которых Хильер тут же поставит крест, — парировал Тэрнер.
Джейм задумчиво потерла лоб.
— Быть может, ты все-таки уберешься? — попросила она, едва сдерживая желание вышвырнуть Тэрнера своими руками.
— Уже ухожу, — сказал тот, отступая к двери. — Мне бы не хотелось заставлять тебя думать, будто Майкл Тэрнер не понимает намеков.
— Порой мне кажется, что ты поймешь намек не раньше, чем тебя переедет здоровенный грузовик, —
Тэрнер ушел, хохоча в голос. Джейм встала и закрыла за ним дверь. Она была так зла на Хильера, что ей хотелось нанизать его на шампур и поджарить на медленном огне. Это был уже третий случай за последние два месяца, когда редактор отправлял в корзину ее заметки. Хильер возглавил издательство полгода назад и постепенно возомнил себя непререкаемым авторитетом.
Как гласит пословица, власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно, подумала Джейм.
Джейм уже давно уяснила, что весь жизненный уклад «Уорлд вьюз» подчинен одной цели — успеть сдать очередной номер к утру вторника. Затем набранный макет отправлялся по компьютерным сетям в филадельфийские типографии с тем, чтобы уже к следующей пятнице тираж лежал на складах оптовиков по всей стране, а в понедельник появился на прилавках розничной торговли. Малейший сбой в этой цепи грозил непредсказуемыми последствиями, поэтому в понедельник после обеда в издательстве воцарялся сущий ад, а к четырем часам утра каждого сотрудника можно было смело одевать в смирительную рубашку. За шесть лет Джейм не раз доводилось видеть редакторов, прикорнувших за своим столом после изнурительного ночного бдения. В первый же ее рабочий день редактор-распорядитель Бен Роллинз сообщил Джейм, что «по понедельникам простейший способ покинуть здание — это выброситься из окна», и он не слишком погрешил против истины.
Джейм улыбнулась своим воспоминаниям. С тех пор мало что изменилось. У нее по-прежнему оставалось ощущение, что сотрудников журнала непрерывно подвергают проверке на прочность, словно задавшись целью выяснить предел их возможностей. Впрочем, она не жаловалась. Ничто не доставляло Джейм такого удовольствия, как по-настоящему трудное испытание. «В конце концов, ты дочь своего отца», — говорила она себе.
Течение ее мыслей прервал залп гневных ругательств, завершившийся грохотом захлопнутой двери в дальнем конце коридора. Громогласный поток ругательств, доносившийся с той стороны, однозначно свидетельствовал о том, что очередной опус Ганнибала Кроуфорда, самого горячего из репортеров журнала, опять подвергся безжалостной правке. Джейм едва сдержала смешок.
«Паттерсону стоило бы уволить Хильера, пока кто-нибудь не прикончил его», — подумала она.
— Видать, Кроуфорда снова переписали.
Джейм вскинула голову. В дверях стояла Холли Кристофер, молоденькая девушка из приемной. Она шагнула к столу Джейм, неся в руках два знакомых розовых бланка телефонограмм. Джейм взяла их и просмотрела.
Холли бросила взгляд на свернутый спальный мешок в углу комнаты.
— Опять собираетесь стать здесь лагерем? — спросила она.
Джейм улыбнулась:
— По понедельникам моя спальня перемещается в этот кабинет. Но я уже привыкла.
— Мне казалось, что с внедрением компьютеров наша задача упростится, — пожаловалась Холли. — По понедельникам здесь
— Будь осторожна со своими предложениями, — шутливо предупредила ее Джейм. — Человек, последним попросивший Терренса Хильера об одолжении, был найден в нью-йоркском порту. Он утонул.
На лице Холли появилась скептическая мина.
— Я серьезно!
— И я тоже, — отозвалась Джейм. — Обращаясь к нему с просьбой, будь готова к тому, что тебе придется за это заплатить. Не можешь — не суйся. У Хильера есть здоровенный парень по имени Вито. Он наносит должникам визиты и приколачивает их ноги к полу железнодорожными костылями.
Холли рассмеялась:
— Вас послушать, так мистер Хильер — настоящий людоед!
— По сравнению с ним людоед — невинный агнец, — ответила Джейм.
После ухода Холли она еще раз взяла телефонограммы и перечитала их. Первая была от ее вашингтонского корреспондента. Она позвонит ему позже. Отложив бланк в сторону, Джейм бросила взгляд на вторую записку. Элис Харкорт.
Джейм раздраженно смяла бланк в кулаке и швырнула его в корзину для бумаг.
Русский чайный дом на Западной Пятьдесят седьмой улице знаменит скорее самобытным убранством, чем кухней. Он действительно способен поразить воображение картинами известных мастеров, блестящими самоварами и канделябрами, украшенными мишурой и елочными шарами, но любой уважающий себя клиент прекрасно знает, что обеденный перерыв не лучшее время для любования ресторанными интерьерами. Обычно залы дома переполнены воротилами индустрии развлечений и телекоммуникаций, так что пообедать в тишине и спокойствии здесь можно лишь на втором этаже, прозванном завсегдатаями Сибирью.
— У меня только час, — предупредила Джейм, приблизившись к столику, за которым ее дожидалась Андреа Марлер, сидя в одиночестве. Джейм опоздала на десять минут и говорила извиняющимся тоном. — После обеда мне придется снимать во французском посольстве.
Андреа улыбнулась.
— Знаешь, а ты совсем не изменилась со школьной поры, — сказала она. — Ты приходишь и тут же уходишь, не задерживаясь на одном месте.
— Зато ты изменилась, и даже очень, — отозвалась Джейм. Андреа исполнилось двадцать семь, и она уже шесть лет была одной из самых высокооплачиваемых фотомоделей, превратившись в высокую, хотя и не такую рослую, как Джейм, платиновую блондинку с прелестным удлиненным лицом, громадными аквамариновыми глазами и пышными короткими волосами, зачесанными вперед. — В «Брайар-Ридж» ты была заурядной неотесанной девицей с косичками и проволокой на зубах.
— И лишь папочкины денежки помогли гадкому утенку превратиться в прекрасного лебедя, — прощебетала Андреа, вспоминая слух, прокатившийся среди школьных подруг, когда с ее зубов исчезли стальные зажимы, а вместе с ними — девчоночья угловатость и застенчивость. — Джейм, я попросила тебя о встрече, потому что выхожу замуж.
Джейм широко улыбнулась:
— За биржевого маклера — как бишь его?.. — Она махнула рукой официанту, проходившему мимо их столика.
— Ты говоришь точно как мой папа, — ласково упрекнула ее Андреа. — Можно подумать, ты не помнишь, что его зовут Том. Том О'Хэллоран.