Время легенд
Шрифт:
Пока Джейм заказывала напитки, их разговор прервался. Наконец официант ушел, и Джейм вновь повернулась к подруге.
— Ну и когда же состоится это знаменательное событие?
— Четырнадцатого июля в нашем саутгемптонском поместье. Раньше Тому никак не вырваться со службы, чтобы у нас получился настоящий медовый месяц, — объяснила Андреа. — Мы поедем во Францию. В Бретань. — У столика появился официант с бокалами, и Андреа добавила:
— Я хочу, чтобы ты была моей подружкой на свадьбе.
— С удовольствием, — ответила Джейм. — Но при одном условии.
— Какое условие? — спросила Андреа, бросив на
— Я не надену розовое платье. Господи, как я ненавижу розовый цвет! — со стоном произнесла Джейм.
— Никаких розовых платьев, — пообещала Андреа, энергично тряхнув головой.
— В таком случае я согласна, — быстро сказала Джейм. — Ну а теперь, когда мы обо всем договорились, нельзя ли заказать обед? Я подыхаю с голоду и готова отдать душу за телячью отбивную и земляничное варенье по рецептам Романовых…
Джейм бежала по Центральному парку, защищенная от прохлады апрельского утра спортивным костюмом с начесом и такой же головной повязкой. Ее ноги, обутые в кроссовки «Найк», легко ступали по земле. Ее щеки раскраснелись, в морозном воздухе виднелось вырывавшееся изо рта облачко пара, но она продолжала бежать.
Она совершала пробежки круглый год в любую погоду, не менее часа каждый день, кроме понедельников. Еще в Принстоне Джейм заметила, что бег благотворно воздействует на ее физическое состояние и разум. Регулярный ежедневный бег не только поддерживал ее в хорошей форме, но также помогал ей сохранять душевное здоровье. Отец не раз повторял, что ее энергии хватило бы на десятерых, и он был прав. Еще ребенком Джейм носилась словно заведенная. Ей не хватало терпения для занятий йогой, она не могла долго сосредотачиваться на одном предмете, чтобы заниматься трансцендентальной медитацией. Ежедневное посещение спортзала представлялось ей слишком обременительным, зато бег оказался самым подходящим средством для поддержания высокой умственной активности и одновременно лучшим природным транквилизатором.
Замедлив шаг, Джейм свернула на запад, выйдя из парка на Семьдесят второй улице. И вскоре приблизилась к своему дому на Уэст-Энд-авеню. Швейцар распахнул перед ней дверь, оживленно ее приветствуя.
— Я бы не смог бегать как вы, миссис Лайнд, — сказал он. — И как только вы бегаете зимой?
— Осторожно, — ответила Джейм. — Очень осторожно.
Она в одиночестве поднялась на свой этаж в лифте.
Вытянув из-под воротника костюма длинную шейную цепочку, она взяла в руки ключ и отперла дверь. Войдя в квартиру, Джейм включила в маленькой прихожей свет и отправилась на кухню. Она открыла холодильник, вынула из упаковки банку апельсинового сока — непременная процедура, предназначенная для поддержания должной концентрации сахара в крови после физической нагрузки, — дернула за кольцо и швырнула его в помойное ведро. Остановившись у окна, Джейм бросила взгляд на Гудзон и Нью-Джерси, видневшийся на том берегу.
Затем она прошла в гостиную и включила автоответчик. «Как славно оказаться дома!» — подумала она. Дом.
Это был ее первый собственный дом с девятилетнего возраста. Когда Джейм переехала сюда пять лет назад, она взяла в свои руки заботы по отделке квартиры, добиваясь полного соответствия своим вкусам. Она съездила на аукцион и приобрела старинную бронзовую кровать и бюро с
Армейский сундук отца стоял в спальне, в изножье кровати, накрытый одеялом, сшитым из ярких лоскутов. Все эти годы его содержимое оставалось неизменным — открытки, подарки и письма по-прежнему были заперты в сундуке. Время от времени Джейм доставала их и просматривала. Читая письма, она вспоминала самые счастливые мгновения, проведенные с отцом.
Всякий раз она не могла сдержать слез.
И тем не менее Джейм не давала себе забыть о прошлом, о добрых временах и о дурных. Она всеми силами сохраняла в памяти образ отца, каких бы мучений это ей ни стоило.
Прослушав последнее сообщение, Джейм выключила автоответчик и взялась за стопку почты, которую оставляла нераспечатанной на столе, отправляясь на пробежку. «Счета, реклама и прочий хлам», — уныло размышляла она, разбирая письма, откладывая счета и «важную корреспонденцию» на стол и швыряя хлам в корзину для бумаг. Счет за телефон, счет от врача, банковские извещения, расчеты по кредитной карточке, хлам, хлам, хлам… Ну зачем, гадала она, такое множество компаний тратят огромные деньги, год за годом рассылая всякую дрянь?
Подтверждения о бронировании авиабилетов, журналы — ничего нового, кроме личных посланий от друзей, с которыми Джейм регулярно переписывалась. Она едва сдержала зевоту, и в тот же миг ее внимание привлек обратный адрес на одном из конвертов. Штемпель Саунд-Бич. «От Элис Харкорт, никаких сомнений», — подумала она, на секунду задержав взгляд на конверте.
— Макулатура, — решила она наконец, отправляя письмо в корзину.
Глава 11
Саутгемптон, июль 1984 года
— Честно признаться, я здорово нервничаю, — сказала Андреа. — У меня перед глазами постоянно стоит картина: я шагаю по проходу между скамьями и вдруг спотыкаюсь и шлепаюсь на землю лицом вниз.
Джейм, смеясь, протянула руки, чтобы поправить шелковый, расшитый жемчугом и цветами головной убор подруги.
— Успокойся, — посоветовала она. — Люди женятся каждый день.
Андреа сердито посмотрела на нее.
— Но я-то выхожу замуж впервые! — жалобно воскликнула она. — Я боюсь выставить себя набитой дурой.
Джейм усмехнулась.
— А ты взгляни на это другими глазами. Ты действительно выставляешь себя на посмешище, но по крайней мере делаешь это с шиком и размахом. А если учесть норов твоей матушки, никто этого и не заметит, что бы там ни случилось, — сказала Джейм, расправляя длинную вуаль.
Андреа обернулась, громко шурша многочисленными слоями шелка.
— Да уж, хорошенькое утешение!
— Стой смирно, — велела Джейм, подкалывая вуаль огромными булавками. — Фату потеряешь.
— Если прежде не потеряю рассудок.