Время любить
Шрифт:
– Мой! – усмехнулась Оля. – Он такой же мой, как и твой.
– Подождем его у служебного входа? – предложила Ася.
– Еще не хватало! – передернула плечом Оля. – Я автографы не собираю.
– Здравствуйте, Оля, – услышали они негромкий голос.
На мосту через Фонтанку их догнал Глеб Андреев. Был он в тренировочном шерстяном костюме и плаще, в руке синяя, с белыми полосами, спортивная сумка. Причесанные волосы его влажно блестели.
– Здравствуйте… Глеб, – останавливаясь, растерянно ответила девушка. – Познакомьтесь, моя подруга Ася.
– Я вас увидел в зале, – невозмутимо
– Не люблю, – сказала она.
– Значит, пришли на меня посмотреть? – усмехнулся Глеб.
– Теперь я понимаю, что вам ничего не стоило с хулиганами справиться, – сказала Оля.
– Легкая разминка, – рассмеялся он.
– Мы шли мимо Зимнего стадиона, ну и решили зайти, – пришла на помощь подруге Ася. Она с интересом рассматривала спортсмена. – Вы совсем не похожи на боксера.
– Я – инженер, – ответил он.
– И чемпион Ленинграда в полутяжелом весе, – ввернула Ася.
– Мой противник сегодня был не в форме, – скромно ответил Глеб.
Оля снизу вверх посмотрела на него, улыбнулась, но ничего не сказала. Щеки ее порозовели, пышный узел светлых волос на затылке покачивался, грозя рассыпаться.
– Вам не жалко этого… ну, который упал? – немного погодя спросила она.
– Семченкова? – удивился Глеб. – Это же спорт: если бы не я его победил, то он бы меня.
Они вышли на Литейный и остановились на углу. Ася было по привычке направилась на другую сторону улицы под красный свет светофора, но Глеб остановил:
– Вы торопитесь?
– Господи, теперь милиционеры и дружинники на каждом перекрестке, – вздохнула Ася. – Меня уже два раза оштрафовали.
– Я тоже дружинник, – заметил Глеб.
– И вы останавливаете несчастных девушек и сдираете с них штраф, если они неправильно перейдут улицу? – насмешливо посмотрела на него Ася.
– Дружинники не штрафуют, – спокойно пояснил он. – Это дело милиционеров.
– А я радуюсь, когда обману милиционера, – сказала Ася.
– В «Вечернем Ленинграде» на последней странице каждый день сообщают об уличных происшествиях, – сказал Глеб. – Не думаю, чтобы те, кто попал в больницу, радовались, что нарушили правила уличного движения.
– Глеб, вы всегда такой скучный? – презрительно скривила полные губы Ася.
– Теперь можно, – сказал он, кивнув на зеленого человечка, загоревшегося на светофоре.
Они перешли Литейный и, дойдя до улицы Пестеля, свернули к стоянке такси.
– Мне пора домой, – подмигнув Оле, заявила Ася. – У меня очень строгие родители. Если приду позже одиннадцати – ставят на полчаса в угол.
Очередь была небольшая, такси то и дело подходили, и скоро Ася уехала. На прощание она чмокнула подругу в щеку, а Глебу помахала рукой:
– Если вы меня встретите на перекрестке, то, пожалуйста, не задерживайте, ладно? Я неисправимая нарушительница правил уличного движения…
– Веселая у вас подруга, – когда такси укатило, заметил Глеб.
– Вы действительно дружинник? – спросила Оля.
– Последний раз я сказал неправду, в девятом классе, когда мама была больна, а я завалил из-за бокса на экзаменах геометрию, – рассказал он. – Она очень близко к сердцу принимала все мои дела… Я знал, что если скажу правду, то это будет
– Ваша мать…
– Она умерла, – перебил он. Лицо его посуровело, он рукой отвел от глаз русую прядь. – А отец еще раньше ушел от нас. Я живу с младшим братом.
– Извините, если я…
– Все в порядке, – улыбнулся он и как-то по-особенному тепло посмотрел на девушку. – К сегодняшней моей победе причастны и вы… Увидев вас в зале, я понял, что должен победить. Хорош бы я был в ваших глазах, если бы валялся на ковре, а судья отсчитывал секунды!
– Вы же сказали, что Семченков был не в форме, – напомнила Оля. Ей приятно было слышать его признание.
– Вообще-то он экс-чемпион республики, – сказал Глеб. – Но последний год у него дела обстоят не лучшим образом.
– Вам очень нравится бокс?
– Это был мой последний бой, – помолчав, ответил он. – Бокс я, конечно, люблю, но моя работа мне нравится больше, а совмещать одно с другим очень трудно. И потом, приятно уйти с ринга чемпионом… – Он улыбнулся. – Два человека мне этого не простят – мой тренер и младший братишка.
– Он был в зале?
– Я от них из душа убежал, – сказал Глеб. – Мне вдруг захотелось поближе познакомиться с вами.
– Я вспоминала вас, – призналась Оля. – Шапку вы так, конечно, не нашли?
– Представьте себе, нашел! – рассмеялся он. – Не поленился, пришел утром в тот самый мрачный двор и обнаружил ее за мусорным баком… И самое смешное – в ней крепко спал маленький рыжий котенок. Кстати, он теперь живет с нами…
Они миновали ее дом на улице Чайковского, вышли на набережную и пошли к Зимнему дворцу. Закат поблек, но еще ослепительно сиял шпиль Петропавловской крепости. Вода в Неве потемнела, лишь желто светилась неширокая полоса. По набережной бродили парочки, какой-то энтузиаст-рыболов все еще взмахивал удочками у Литейного моста. Посреди Невы бесшумно скользила байдарка. Длинные желтые весла одновременно вздымались и опускались в воду. Всплеска их не было слышно. Гребцы в белых майках своей согласованностью движений напоминали роботов.
Бросая на него сбоку взгляды, Оля видела, что Глебу трудно с ней разговаривать, он морщил лоб, иногда тер рукой переносицу, то вдруг убыстрял шаги, уходя вперед, то едва переставлял свои длинные ноги.
Этот мастер спорта, боксер, пославший в нокаут здоровенного парня, явно робел перед ней, смущался. Ветер с Невы шевелил его густые волосы, в профиль он вдруг напомнил ей римского полководца Марка Антония. Дома у нее есть книга с барельефами, бюстами и скульптурными портретами римских императоров и знаменитых полководцев того времени. У Глеба правильное лицо с прямым крупным носом, высокий лоб, небольшие глаза, сейчас они потемнели и стали темно-серыми. На боксера он действительно не похож, но то, что он спортсмен, сразу видно: выпуклая грудь, широкие плечи, пружинистая походка. Свои длинные ноги он переставляет с осторожностью, укорачивая шаг и стараясь подладиться под ее походку. Андрей тоже так ходит, когда куда-нибудь спешит. За ним невозможно угнаться, почему она и не любит с братом ходить по улице. Где сейчас Андрей? В Кабуле? Или в провинции? Пока от него не пришло ни одного письма.