Время - московское!
Шрифт:
И святая уверенность в том, что за час с небольшим Эстерсон успеет «как следует отдохнуть»…
И, наконец, готовность Оберучева оспорить мнимые возражения конструктора. А ведь Эстерсон валился с ног от усталости и, вопреки представлениям русских офицеров о «настоящих людях», вовсе не собирался становиться в третью героическую позицию и требовать себе места возле ближайшего «Дюрандаля» с заправочным шлангом в руках.
Что же до Полины, то она, изображая русскую Жанну д'Арк, избрала ту самую линию поведения, которую Эстерсон отверг. А именно — спать отказалась наотрез. Полина заявила, что пойдет поищет какую-нибудь пернатую мамашу, дабы спихнуть на нее пингвиненка-найденыша, а затем отправится на «Ивана Калиту», где вернется к прерванным научным изысканиям над вольтурнианским всеядом.
У Эстерсона защемило сердце. Отпускать Полину от себя ему не хотелось.
Да, конструктор понимал, что, оказавшись на борту субмарины, залегшей на дно фиорда, Полина окажется, пожалуй, в самом безопасном месте на планете. Да, верил он и в экипаж «Ивана Калиты». Каждый из моряков, если что, не задумываясь разменяет свою жизнь на жизнь Полины, спасая женщину из затопленной каюты, из горящего отсека, из лап морского дьявола…
И все равно, предчувствие близкой беды не отпускало Эстерсона.
Слишком все хорошо идет…
Слишком гладко…
И хотя, спустившись в бункер, конструктор сразу же рухнул, не раздеваясь, на одну из пенопластовых лежанок, заснуть по-настоящему он не смог.
Какое-то время Эстерсон пролежал в тревожном полузабытье. Потом все-таки выудил из хаоса бессознательного некий невнятный сон. Не кошмар, нет — просто винегрет мутных картинок. Знакомые люди в таких снах часто имеют чужие лица, но их сразу «узнаешь» и окликаешь по имени, а пыльную пустую бутылку, которую зачем-то везде носишь с собой, все встреченные называют… ну, скажем, дейнексовой батареей.
«Роланд, как хорошо, что ты захватил ее с собой!» — сказал человек, похожий на популярного киноактера Курбе, которого Эстерсон, несмотря на явное несходство, сразу же опознал как пилота Гандурина.
«Кого?» — спросил Эстерсон.
«Дейнексовую батарею. Давай ее сюда». — И конструктор, в полном соответствии с правилами сновидения, обнаружил, что за уродливой бетонной стеной, на которую опирается Гандурин, стоит флуггер. (И хотя флуггер не имел ничего общего с «Дюрандалем», Эстерсон сразу обрадовался: «А, первый «Дюрандаль» собрали! Отлично!»)
«А зачем дейнексовая батарея? На «Дюрандале» нет гравитационного эмулятора. Не ставят их на флуггеры», — сказал Эстерсон.
«Это главное. Без батареи можно и не пробовать, — ответствовал Гандурин. — Да скорее давай! Скорее!»
«К чему спешка?»
«Ты разве забыл?»
И тут Эстерсон начал припоминать некую неприятную вещь, которую все вокруг знают, и он знал тоже, но почему-то забыл, однако сейчас обязательно вспомнит… Вот ведь черт, ну как же он мог забыть?!. Этот гриб… Огромный гриб над горизонтом…
Глава 7
Манихеи
Июнь, 2622 г.
Колодец Отверженных
Планета Глагол, система Шиватир
Мы оставили покореженную тушу Х-крейсера «Вегнер» с тяжелым сердцем.
Как-то даже неловко признаться в таком вот полудетском чувстве — когда боязно выходить из дома во тьму ненастной ночи. «Вегнер» хотя вовсе и не был нам домом, но все же с ним — через родной военфлот — ассоциировался.
А вот Колодец Отверженных у нас ассоциировался исключительно с хищным хаосом — коварным, бескрайним. Если Гургсар — это преддверие ада, Карниз — его первый круг, Лимб, а Котел — это, скажем, круг второй, значит, Колодец Отверженных — ну, допустим, круг пятый.
Нет, сто пятый. И даже то обстоятельство, что каждый себя уважающий герой мирового эпоса обязан был для начала сразиться с драконом и спуститься в Преисподнюю, не очень-то обнадеживало. Потому что легенды слагают про выживших героев. Про остальных слагают некрологи. Ну вот, кажется, я заговорил как Бертольд Терен — витиевато и избыточно.
Кстати, бравый семасиолог отправился с нами. Он был единственным — кроме Тани — добровольцем из состава «осназа Двинского», кто вызвался помочь Индрику выяснить всю правду о манихеях. Даже отец Василий и тот пошел на попятную. Впрочем, у батюшки было честное медицинское оправдание в виде острейшего расстройства желудка.
Стоило нам поднять забрала наших шлемов и сделать первый глоток воздуха, как страх уступил место равнодушию и мы чинно зашагали по трапу Х-крейсера вниз, на землю. Иван Денисович уверенной походкой — впереди, капитан-лейтенант Борзунков, словно бы крадучись, — за ним, потом мы с Таней, а за нами вразвалочку Х-оператор старший лейтенант Перемолот и механик Лехин. Последним, пошатывающейся походкой кабинетного грызуна, шел Терен.
«Вегнер» материализовался согласно расчетам— в той самой исполинской каверне под дном Котла, которая звалась Колодцем Отверженных.
То, что крупный боевой звездолет вышел из Х-матрицы внутри планеты, а его экипаж остался при этом цел и невредим, было само по себе фактом революционным, достойным отдельной статьи в военной энциклопедии.
Хотя казалось бы: подумаешь, революция. Ведь «Вегнер», — материализовавшись, занял часть свободного пространства внутри подземной каверны. А это, на первый взгляд, по силам и обычному звездолету. Потому как координаты выхода из X-матрицы можно задать какие душа пожелает. Бери любую точку внутри сферы с радиусом, равным предельной дальности Х-хода корабля, и указывай ее астропарсеру в качестве точки выхода. Умное железо, конечно, предупредит: вы предлагаете совершить прыжок внутрь астрообъекта! Но, имея соответствующие допуски и пароли, навигатор всегда сможет железо переупрямить.
Однако при попытке достичь Колодца Отверженных посредством Х-перехода на любом обычном звездолете мы могли быть уверены, что убьемся с вероятностью 99,995 %.
На то были две причины.
Первая: несмотря на то что погрешность Х-перехода в целом убывает по мере уменьшения преодолеваемого расстояния, для всех типов традиционных люксогеновых двигателей теоретическим пределом погрешности считаются несколько десятков километров. На практике — куда больше. Иными словами, даже пытаясь попасть в Колодец Отверженных «в упор», с самой малой дистанции, на которой еще возможен разгон звездолета, мы никак не могли бы гарантировать, что вероятность материализации в пределах каверны превысит три процента.