Время - московское!
Шрифт:
— Лепаж, здесь Ветер-1. Цели потеряны.
Это было своевременно, потому что в моем парсере они сохранялись и на тактическом экране я продолжал их видеть. Только вот, если верить пилоту «Хагена», я видел теперь вчерашний день.
— Здесь Тор. Все равно дойди до места и проверь.
— Есть проверь.
А я уже совсем близко. Сколько там лететь? Всего ничего. Пора включать собственный радар, довольно уже маскировки…
Включаю.
Да вот же они, вот! Почему «Хаген» их не видит?
Вспышки! Мой «Дюрандаль» тут же предупреждает:
4 РАКЕТЫ «ЗЕМЛЯ-ВОЗДУХ», АЗИМУТ 285
РАКЕТЫ ОПОЗНАНЫ КАК «ТИП 15»
Да, это зуры.
Все очень просто.
Между барханами выкопана широкая траншея, стенки укреплены пенобетоном. В нее загнана батарея: четыре пусковые установки и станция разведки целей, то есть радар, совмещенный на одной подъемной платформе с теплопеленгаторами и видеокамерами.
Отметки, которые дал радар «Хагена», принадлежали этой станции и, видимо, двум поднятым ракетным платформам, готовым к немедленной стрельбе.
Запеленговав радар «Хагена», клоны сочли тяжелый истребитель целью одновременно и трудной, и малоинтересной. И ведь правильно рассудили, гады.
Поэтому все выдвижные устройства клонами были немедленно опущены, маскировочные сети накинуты. Батарея затаилась, надеясь на то, что «Хаген» ее проморгает и весь наш дозор полетит своей дорогой.
Такие вот жмурки.
Но тут появляюсь я. Включаю радар, чем сразу раскрываю свое местоположение. Клонам, в свою очередь, становится ясно, что «Хаген» батарею все-таки обнаружил, и я здесь по их душу. Они вынужденно открывают огонь — ради самообороны.
Это — реконструкция событий.
А что же я?
Кручу «павший лист»: обвальное снижение, ком к горлу, серая пелена перед глазами.
Отстреливаю ловушки.
Хриплю:
— Тор, Тор, это зуры! Крой «Муренами», не жалей!
— Лепаж, тебя понял. Уходи оттуда немедленно.
Так я с радостью.
Взрыв ракеты справа сзади.
Истребитель подбрасывает на воздушном ухабе.
Выравниваюсь на приборной высоте тридцать метров.
Подо мной на расстоянии вытянутой руки проносятся гребни барханов. Страшно — неописуемо.
Сразу же начинается болтанка: «трется» защитное поле.
Отключаю защиту. Все равно против зуров она абсолютно бесполезна.
Если по мне дадут ракетный залп вдогон — собьют, без вопросов.
— Здесь Ветер-1, наблюдаю накрытие… Есть второе…
— Лепаж, доклад.
— Нормально все, Ибрагим.
— Повреждения?
— Говорю, нормально.
— Тогда возвращайся. Нужен визуальный контроль.
— Дайте еще две «Мурены», не жмитесь.
— Лепаж, огневой наряд определяю здесь я. Если что — добьешь пушками.
— Понял тебя.
Выполняю разворот с набором высоты. Включаю все-таки защиту. Мало ли что.
Иду прямо на батарею.
Да… У закрытой позиции много плюсов, но есть и минусы. Случилось так, что взрывная волна пошла прямо по траншее и хорошо ее почистила. Очень хорошо.
Все довольно красиво, три шасси горят…
Но одна установка с виду целая. Почти. Бью по ней из лазерных пушек.
А в меня за это — из автоматов, из пулемета, даже из пистолетов!..
До чего заводные.
Снова разворачиваюсь, жгу лазерами уцелевшие номера расчетов.
А что, интересная у штурмовиков работа… С людьми.
— Лепаж, доклад.
— Мною уничтожена одна пэу зээрка «тип 15». До двадцати единиц живой силы. Остальное на ваших «Муренах».
— Вот теперь красиво. Давай назад.
— Даю.
Оказалось, клонская батарея успела произвести три залповых пуска. Один залп достался мне, два — главной группе.
В результате: моя машина без единой царапины; один «Хаген» поврежден и ушел на космодром; один «Дюрандаль» сбит. Пилот с позывным Ястреб-3 катапультировался, его подобрали идущие за нами вертолеты.
Я не знаю Ястреба-3. Какое-то юное дарование. Но за парня я искренне рад.
Продолжаем полет вчетвером.
Выясняем: прямо на заводе, который является целью вертолетного десанта, развернуты штук пятнадцать зенитных самоходок «Рату». Половина из них — с новыми башнями, непропорционально большими. В башнях — счетверенные 40-мм автоматы. Подобный агрегат может раскрошить ровно за полсекунды не то что «Дюрандаль» — любой торпедоносец.
Прав Бабакулов, при таких раскладах «Муренами» разбрасываться нельзя.
Уходим на высоту, бьем оттуда «Муренами». Расточительно, но надежно. По одной ракете на самоходку, с выдачей ручного целеуказания, очень педантично. План в том, чтобы выбить вначале машины с твердотельной артиллерией, а потом я на «Дюрандале» смогу снизиться и отработать по лазерным зениткам.
Проблема в том, что на такой высоте мы подставляемся под зенитные ракеты, бьющие из центра промышленной зоны, где находятся еще два космодрома и остальные люксогеновые заводы.
Но, к счастью, мы не одни. Появляется восьмерка штурмовиков. Им и достаются все шишки. Две машины взрываются в воздухе.
Потом (наконец-то!) начинают работать «Андромеды-Е» и нас отсекает от главного периметра ПКО противника спасительная ширма «Сияния».
Когда все зенитки перебиты, я чувствую себя как Геракл после чистки Авгиевых конюшен.
У меня подходит к концу топливо и Бабакулов отпускает меня домой.
Иду на космодром, сажусь.
Таков был мой первый боевой вылет в операции «Москва».
В тот же день, через полчаса после посадки — второй. Повел на «Дюрандалях» трех воспитанников «школы стюардесс», чтобы в пожарном порядке отутюжить свежеразведанный клонский ракетный дивизион. Ракеты «земля-земля», очень мощные, дивизионный залп — под тридцать штук.